— Не подскажете кто я такой и кто вы? — дурацкая фраза, вполне возможно не к месту и не ко времени…

Минут через сорок общего сумбура и обвинений во вранье (вообще-то, «во лжи») отправили одного слугу за доктором, а мне сердито рассказали какой я отморозок рода человеческого. Мои двадцать четыре года жизни состоят из двух периодов. Первые семнадцать лет, оказывается, был примерным сыном, увлекающимся разными новинками науки и техники, даже записывающим кое-что себе на память. Один из лучших в военном училище, которому прогнозировали яркую карьеру. А потом умерла маман и я забухал, и начал отбиваться от рук.

Батя, весь из себя граф Васнецов (ни разу не художник, но генерал в отставке), слишком занятый на службе, профукал этот момент. В 1854-ом меня отправили субалтерном в Крым, где достаточно быстро начали убывать кадровые офицеры.

— Ты, Вольдемар, явно смерти искал, коли два раза отличился, — с укоризной отметил «ливанов», — не только Анну получил, но и Георгия. Только ты их не достоин!

А куда деться, если я теперь полностью завишу от родителя? Придётся ходить по струнке, раз даже воевал, будучи под градусом и реально искал смерти. Верю, хотя и не знаю, так как память предыдущего обладателя тела мне не передалась. После войны вернулся в часть уже поручиком, но ещё больше алкашил, дебоширил, играл в карты и проиграл столько, что мы остались без имения и денежных запасов отца. Сам предок вышел в отставку генералом, так что хоть пенсию имеет солидную по нынешним временам и ценам.

Последние четыре года шли в одном направлении — на дно и закончились позорным изгнанием из полка с запретом носить мундир и награды. Светское общество отвергло штымпа, совершенно потерявшего берега. Вымаливание «хотя бы трёх рублей» у всех, кто под руку попадался, никак не вязалось с позицией «джентльмен в поисках трёшки». Даже в различных ресторанах долги имеются, а в трактирах уже морду бьют. Шантрапа, а не графёныш!

Хорошо, что прибыл некий Александр Иванович (из настолько обрусевших немцев, что на родном языке говорил с некоторым акцентом, зато без проблем изъяснялся даже на простонародном) и остановил выливание ушатов грязи на моё офигевшее сиятельство. Несколько вопросов, мои ответы и дагноз готов.

— Михаил Фёдорович, у вашего старшего сына случилась амнезия, то бишь потеря памяти. Видимо связано с полученными вчера ударами по голове и отказом разума помнить недостойное прошлое.

— А если он лжёт, чтобы разжалобить?

— Думаю, что в ближайшие дни мы это выявим. Я готов навещать каждый день Владимира Михайловича и вести беседы, могущие восстановить его память.