Выравниваю и приземляюсь. Вот она земля! Самолёт начал ехать по скошенной стерне, скользя как по разлитому киселю. Поднялся большой столб пыли, застилавший видимость перед собой. Вся кабина стала заполняться песком и подброшенными вверх остатками травы. Через несколько секунд машина замерла.

— Командир, мы сели! — отчего-то закричал я, начиная отстёгиваться и снимать запылившиеся очки. Фонарь задней кабины сдвинут назад, а сам Крутов был без сознания.

А что если это он сам посадил из последних сил самолёт? Фонарь же как-то смог сдвинуть.

Я начал прощупывать пульс, биение сердца, попутно стараясь привести его в чувства.

— Чего... не прыгал? — тяжело произнёс Крутов, приоткрыв глаза.

Говорить начал, уже хорошо.

— Так... это... своих не бросаем, товарищ генерал.

С найденной мной, «новой грунтовой взлётно-посадочной полосы», нас повезли в госпиталь. Санитарный УАЗ с Крутовым ехал впереди, удаляясь всё дальше. Сейчас Николая Евгеньевича нужно быстрее доставить в реанимацию.

В машине, ко мне пришло осознание произошедшего. Я посадил самолёт без шасси в поле с выключенным двигателем после попадания птицы! Руки начали трястись при одной только мысли, что далеко не каждому это бы удалось. Вновь чуть не пришло за мной «нечто» с косой и в чёрном балахоне.

Если бы я неверно рассчитать скорость, нарушил порядок действий и слишком резко отклонял органы управления, можно было и разбиться на том поле. Но у нас с генералом получилось. И всё равно не верится, что Крутов ничего не делал. Может, удастся когда-нибудь спросить его об этом.

— Как самочувствие, парень? — спросил у меня фельдшер, когда мы выехали на асфальтированную дорогу, ведущую в город.

— Нор... нормально. Хол... холодно только. Есть одеяло какое-нибудь? — спросил я. Видимо, начинаю отходить от напряжения.

— Потерпи. На улице +25, это тебя шок одолел. Сейчас пройдёт, — хлопнул он меня по плечу, и с одежды посыпалась пыль. К слову я сейчас был похож на пряник из Шрэка. Такой же румяный и с дрожащим голосом.

Когда я вылез из санитарной машины перед приёмным отделением, ко мне уже катили кресло. Куда мне такому пыльному созданию садиться в чистый больничный транспорт!

— Девушки, спасибо. Я своим ходом, — сказал я двум загорелым прелестным медсёстрам, которые пытались меня усадить. — Можно мне ванную?

— Конечно. А вы как хотите принимать её? — спросила девушка с едва выбивающимися из под колпака светлыми волосами. Провокационный вопрос задаёт, блондиночка!

— Люблю с приятной и горячей водой. Ну и с милой... то есть мылом, — сказал я. Эти две медсестрички так и смотрят на песочного человека, которого привезли им для исследования.