— Он бы справился…

— Но с худшим результатом и, скорее всего, гораздо позднее. А сейчас сама смотри: ты прикрыла военное производство, Струмилин все остальное тащит — и в СССР, несмотря на войну, экономика растет. Заботами Струмилина в основном растет. Точнее, по его планам растет — а планы он столь успешно составляет потому, что знает: за военную промышленность он может не беспокоиться потому что женушка моя любимая все правильно сделает. Ну а то, что женушка моя сама у Струмилина училась — ну так звезды сложились. И раз уж ты освоила то, что Станислав Густавович только через десять лет придумал, то грех ему не помочь.

— Да я не отказываюсь… просто ты верно заметил: я прикрывала производство в Девятке, а тут всё, да еще в двух республиках сразу.

— Оль, а ты не переживай, — с легкой улыбкой заметил Валентин. — Мы же еще когда по поводу этих территорий к окончательному решению пришли? В двадцать седьмом или в двадцать восьмом?

— Я к Сталину не пойду объяснять, почему тут на промышленность нужно болт забить!

— Ну я пойду, — рассмеялась Ира, — ты мне только диаметр этого болта заранее обрисуй.

— Детей сиротами оставить хочешь? — заржал Вася. — Удивляюсь я, как только Иосиф Виссарионович тебя терпит?

— Ну ты же терпишь, а он — человек даже более ответственный. Он вглубь меня смотрит и видит мои нереализуемые возможности!

— Совсем нереализуемые? — усмехнулась Гуля.

— Ну, комп-то мой окончательно сдох. А тут еще с Архангельским вышло опростоволоситься…

— А с ним что?

— Да с ним-то ничего. Просто я Александру Александровичу нарисовала сто тридцать четвертую машину. Она была с двумя движками по шесть тонн, а у Люльки были только по четыре готовые — ну я ему и сказала машину с тремя двиглами делать и на происки Люльки не поддаваться. А у Архипа Паша Соловьев уже спроворил двухвальный двухконтурный движок на шесть с половиной тонн, причем Архип его уже на завод передал — а теперь Архангельскому весь проект переделывать. Ну не весь, но довольно прилично.

— Ну, не тебе об этом переживать, — на лице Ольги впервые за весь вечер появилась улыбка. — Ты же не виновата, что Павел Соловьев гением оказался. И опять же… я, конечно, авиаконструктор хоть куда, но если три движка помощнее, то может и самолет сразу побольше делать?

— Я лучше не буду говорить, куда тебе как авиаконструктору, — сделав обиженную физиономию, ответила Ира. — Одно дело если гондолы моторов переделать и другое, когда самолет заново лепить. Мы лучше подождем пока Паша не спроворит мотор тонн на десять тяги, и вот тогда… Просто не хочу снова перед серьезными людьми выглядеть как описавшийся пудель.