— Убей их…

Упала.

Эти не спешили, старались держаться поодаль. Оружие не доставали.

Алиса шевелилась. Пыталась встать, не получалось. Постепенно ее движения становились все бессмысленнее, глаза закрылись, и теперь руки и ноги жили сами по себе, маскировочный костюм создавал иллюзию, что колышется куча мусора. Неприятно.

Это все продолжалось долго, постепенно Алиса замерла, некоторое время она еще сжимала кулаки.

Когда Алиса остановилась окончательно, эти… не знаю, как мне их было называть, они приблизились.

Я тоже подошел. Вернул винтовку.

— Что это? — я кивнул на Алису.

Мне никто не ответил. Старший высыпал из своего рюкзака наручники, целый ворох. Наручники надели на Алису, и на ноги, и на руки. По три пары. На голову черный пластиковый мешок, обмотали липкой лентой.

— Все? — спросил старший.

— Кажется…

— Тогда будем выводить.

Они оттащили Алису в сторону, втроем, при этом им было явно тяжело. Я вспомнил, как пытался подсадить ее на станции Коломенской и как у меня это не получилось. Тяжелая.

Затем они полезли вниз. Старший остался на поверхности, а стрелок и другой поползли.

Их не было довольно долго, старший и Шнырь стояли возле бревен и смотрели в лаз, я сидел на черной, точно сожженной земле и одурело наблюдал. Все спуталось и перемешалось, черное с белым и наоборот, одним словом, я не знал, что мне дальше делать.

Гомера бы сюда. Он бы, наверное, объяснил.

Минут через пять на поверхность вылезла девочка. Лет пяти. С лицом синеватого оттенка, худая, но ухоженная, не грязная. Она показалась, и Шнырь тут же схватил ее за руку и отвел в сторону. Следующей из лаза показалась тоже девочка, чуть постарше первой, но очень похожая, лицо тоже синеватое, я даже подумал, что они сестры, наверное.

Затем два мальчика, совсем маленький и постарше. Каждого встречал Шнырь, отводил в сторонку, и они стояли там понурой кучкой. Маленькие, все ниже колеса.

После чего детей стали выносить. Живых, но, видимо, обессиленных, они укладывали их на землю рядом, и дети лежали.

Всего восемь голов.