Сшивая нити разорванных судеб, плача без слез о мертвых и скорбя о еще живых, изможденный человек на склоне лет вспоминал все свои жизни и думал о теории квантового бессмертия. Каждый миг вселенная дробилась, и от нее отпочковывались новые миры. В этих мирах он миллионы раз умирал, был взорван, сожжен, съеден, расстрелян, зарезан. Но каждый раз оставался тот вариант вселенной, где он все-таки выжил, даже если вероятность этого была один к миллиону. Но сейчас он исчерпал все варианты.

Разве что, подумал он, пришельцы в этот самый день открыли бы людям свое существование и подарили бы уцелевшим вечную жизнь. Но там высоко никого нет. Ни бога, ни инопланетян.

Если подумать, война убила даже тех, кто выжил. Ведь, разрушив цивилизацию, она лишила даже самых долгоживущих из его поколения шансов на практическое бессмертие, которое уже могло бы стать реальностью.

Пока он был один, он не боялся. Но именно тогда, когда Данилов обрел семью и дом, появился страх. Не потому, что шоу закончится и исчезну «Я» – неповторимый и единственный. Просто потому, что очень не хочется расставаться. И нет большой разницы, умираешь ты или умирают близкие тебе люди – с ними все равно больше не увидеться.

Бога нет с вероятностью девяноста два с половиной процента. И даже оставшиеся семь с половиной не дают повода для оптимизма. Ведь всесильное существо вряд ли могут волновать проблемы насекомых.

Но надо жить, надеясь, что это еще не конец. В этой мысли не трусость, а огромная любовь к близким тебе людям и даже к чужим. К тем, кто сломался и сдался, и к тем, кто сумел сохранить в себе искру. К живущим и умершим.

Один журналист подсчитал, что к середине века в социальных сетях большинство аккаунтов будут принадлежать мертвецам. Если бы он знал, насколько окажется прав.

И, сидя на жестком сидении их единственного грузовика, глядя на то, как исчезают вдали родные холмы, держа руку жены, которой стало лучше – и даже не думая о том, что эта ремиссия может быть последней – Александр вдруг ощутил всеединство. Общность себя со вселенной, как крохотного звена цепочки: от сгустков органических веществ к высшим существам из света и энергии, которыми его потомки когда-нибудь станут.

Он сделал все, что от него зависело. Старался по мере своих сил уменьшать энтропию. Все последние дни у него из головы не уходили слова их умного и начитанного православного батюшки на похоронах Демьянова. О том, что бог обязательно соберет нас из тех же атомов, из которых мы были сотворены.

Может, и не бог. И может, не из тех же. Но надежда есть всегда, и надо быть глупцом, чтоб упиваться мыслью, что ты уходишь навсегда.