Лев Николаевич почувствовал, что его ноги стали словно ватные. Силы внезапно оставили тело, он походил на пластилиновую куклу, которая размякла от жары. Руки жены и дочки держали его словно тиски, до боли впиваясь своими ногтями в кожу.

– Отпустите! Хватит, отпустите меня, пожалуйста, – прохрипел Корнилов.

Но они молчали, смотрели ему в глаза и улыбались. Лица стали проясняться, и, наконец, президент смог разглядеть их подробно. Он вздрогнул. В последний раз он видел эти лица перед смертью супруги и дочери. Свинцово-серая кожа шелушилась, нос заострился как у покойников, глаза покраснели и воспалились. Словно маска смерти отпечаталась на их красивых нежных чертах. Лев Николаевич вспомнил, как убил их своими руками и закричал:

– Вас нет! Вы умерли!! Я не виноват, что вы умерли!!! Я не виноват во всем этом! Я ничего не мог сделать…, – он рванулся изо всех сил, потерял равновесие и упал на землю. Они склонились над ним, но не пытались укусить или причинить ему вред. Лишь тяжело вздыхали, словно упрекая, что он не хочет быть с ними.

А зомби подходили все ближе. На мгновение президенту показалось, что он увидел в их рядах знакомое, но забытое лицо. Корнилов попытался сконцентрироваться, медленно поднялся и с усилием сделал первый шаг, затем второй, еще один и, наконец, побежал.

Путь к поселку был свободен. Образы погибшей супруги и дочки остались за спиной. Лев Николаевич хотел обернуться, чтобы еще раз увидеть их, но интуиция твердила, что смотреть нужно только прямо перед собой. Вперед, вперед, в укрытие. Предупредить Федора, Марину, Бориса, Грека, Гора и остальных, но главное – спасти сына!

Вот и первая улица, президент остановился, чтобы перевести дух, и все-таки оглянулся. Маленькие фигурки его любимых людей стояли неподвижно, но теперь он видел их очень отчетливо. Они улыбались и махали ему на прощанье, как перед недолгой разлукой. Орда зараженных поглотила их. Жена и дочка словно исчезли, растворившись среди толпы каннибалов. Огромный поток бегущих тел поднял целое облако пыли, которое внезапно превратилось в стаю черных ворон и с диким карканьем накрыло Дальний.

Лев Николаевич бежал по поселку, в отчаянии разглядывая запертые окна и двери.

– Где все? Уже спрятались? Я не слышал колокол… Вон мой дом, еще немного, терпеть, терпеть, – он открыл калитку, поднялся на крыльцо, рванул на себя дверь и стал озираться в поисках Петра.

Президент надеялся, что зомби пройдут мимо Дальнего, если все будут сидеть тихо. Но вдруг на заднем дворе протяжно и громко запел петух.

– Тупая птица, надо было давно ее зарубить, – выругался про себя Корнилов. И как будто назло ему петух закричал еще громче.