Перед глазами выбило из воды частые фонтанчики. Они цепочкой побежали по воде. Аркадий ушел вглубь.

Он не видел, что трое немцев выскочили на мост и стреляют по нему из автоматов. Когда он вынырнул, фонтанчики забулькали рядом.

Берег был близко, в каких-нибудь десяти метрах.

И тогда-то пуля клюнула Аркадия в спину.

Он опять ушел под воду, а когда всплыл, понял, что на этот раз ранен очень серьезно: изо рта у него хлынула кровь.

И все-таки он выскочил на песок и побежал к кустам.

Здесь его настигла еще одна пуля.

Он упал, с разбегу ударившись о мягкую сырую землю, а потом пополз. Он полз, подчиняясь единственному желанию: не умереть сразу, спасти список.

— Список… список… список! — твердил он одно и то же слово, и только список обреченных людей, четкий, как бы высеченный на каменной плите, стоял у него перед глазами в это мгновение.

Рука Аркадия взрывала податливый дерн луговины, в рот набивалась трава и земля, смешанные с кровью. Аркадию казалось, что он ползет все быстрее и быстрее; он еле поспевал за каменной плитой с высеченными на ней фамилиями; оглушительно свистел, ревел над ним ветер, рука Аркадия гребла все стремительнее и стремительнее, словно не земля была, под рукой, а воздух, словно ввысь поднялся он и свободно парил, как птица.

Но вдруг ощущение полета пропало, Аркадий почувствовал землю всем телом. Земля пахла кровью; этот острый запах бил в нос, оглушал Аркадия, и он…

Русская земля! До каких же пор ты будешь пахнуть кровью?!

ПОСЛЕДНЯЯ ГЛАВА

ПОСЛЕДНЯЯ ГЛАВА

Вот и закончился рассказ о друзьях из Ленинской школы.

О Саше Никитине. Об Аркадии Юкове.

Отзвучали, смолкли родные голоса — и можно ставить точку.

Но кто скажет, что жизнь прекратилась и дороги кончились?

Завершилась лишь книга, как и всякое человеческое дело, а в книгу, даже самую мудрую и длинную, вмешается только частица жизни. У всякой книги есть рамки, а у жизни рамок не бывает. Нельзя всего рассказать, всех упомянуть, все дела довести до конца.

А о старых друзьях можно бы еще долго говорить.