Всё это время, которое занял их диалог, они простояли около памятника уже знакомой Саше девушки. Только в этот раз он заметил то, что упустил в прошлый раз: рядом с местом, где ее бетонные одеяния касались пьедестала, стояла чаша со свечей, возле неё – спичечный коробок. Саша положил фонарик рядом с чашей и взял коробок в руки: внутри еще оставалось три спички. Он зажег одну и поднес к фитилю свечи.

– Да будет свет! – сказал он.

– Красивый памятник. Мне папа говорил, что таких в мире все два. Первый здесь, а второй принадлежит Ватикану, – поделилась Алёна.

– Ничего себе!

Девочка смотрела на огонь, на его яркое пламя, и вспоминала о других огнях.

– Алёна, зачем тебе эти гирлянды? Осень еще на дворе.

– Они очень красивые! Я боюсь, что к зиме их могут разобрать, и тогда я буду плакать, а тебе придется меня успокаивать!

– Хорошо, убедила. Покажи их хотя бы.

– Когда приедем домой.

      У Алёны подкосились ноги, Саша взял ее под руку и отвел к часовне.

– Всё… хорошо. Нам туда, – сказала она и показала рукой в сторону тропинки, которая вела ко второй часовне.

– Может, присядешь? Вот, садись на мой рюкзак, – сказал он и скинул рюкзак с плеча на землю.

– Нет, все правда хорошо. Идём, – сказала она, пытаясь вернуть былой азарт и радость голосу, но у нее не вышло.

Саша шел за ней по узкой тропинке, когда начала падать, но успела удержаться за могильный заборик.