Я протягиваю руку, чтобы размотать проволоку, и вскрикиваю. Из электроцепи в стене вырывается горячая белая искра и обжигает мне пальцы. Поспешно спускаюсь со стремянки, держа пальцы во рту, и иду в прихожую, чтобы осмотреть щиток.

Электричество снова включилось.

Я подхожу к щитку, щупая кончики пальцев языком, и пытаюсь понять, что произошло. Мог тумблер сам переключиться? Какая-то проблема с механизмом?

Я заглядываю в шкаф. Подставка для обуви, которую я держу в шкафу, чтобы не загромождать прихожую, передвинута ближе к щитку. Зак обычно встает на нее, чтобы дотянуться до крючков, на которых висят куртки.

Он видел, как я переключаю тумблер, чтобы выключить электричество. Он повторил за мной?

Я слышу какой-то звук из гостиной. У меня еще есть надежда, что он разговаривает сам с собой или играет с куклой, а не то, что я подозреваю. Я вхожу в гостиную и вижу, что он сидит на диване и колотит пятками по нижней его части.

Он смотрит телевизор.

– Зак, – я отбираю у него пульт и выключаю телевизор. – Что ты делаешь?

Он бросает на меня короткий взгляд и пожимает плечами, не переставая колотить ногами по дивану. Стук-стук, стук-стук.

– Ты мог меня убить. Я же сказала, что мне будет больно.

Он не извиняется. Он ничего не делает. Он смотрит на свои колени, продолжая колотить по дивану.

Он что, специально это сделал?

Мне в голову приходит жуткая мысль, и я ее отгоняю.

Яблочко от яблони.

– Не делай так больше. Слышишь меня?

Я вздыхаю и возвращаюсь на кухню, по дороге выключая электричество, и смотрю на свои пальцы. Они по-прежнему горячие, кожа сильно покраснела.