А потом мне становится не до этого.
Мама плачет от радости. Папа с папой Димой нашли общий язык и терпеливо ждут, когда уже можно будет сесть за стол.
Мы дружно ищем букет – потеряли в спешке. Я капризничаю – мне нужен именно тот самый, он очень подходит под моё платье, туфли и фату.
Букет находит Розка – его на шкаф положили, чтобы не помять и не растрепать. Чтобы никто задницей невзначай к нему не приложился.
А потом всё становится на место: появляется он. Мой Тургенев, и я забываю обо всём на свете. Какая разница, какое на мне платье и какой букет в руках? Главное – он рядом. Немножко рассеянный и очень сосредоточенный. С милым хохолком на макушке, который хочется пригладить ладонью.
Она шла мне навстречу – красивая до невозможности. Непохожая ни на кого. Моя Юлька. Девушка, что вышла из ящика и взяла меня в плен.
– Блин, – толкает локтём в бок Пашка, – платье – улёт. Меня душит жаба, что я тебе уступил. Мы б на выставке всех порвали.
Я не обращаю на его бубнёж внимания. Мне не до того. Я точно знаю: платье там, где ему положено быть. Поэтому я просто делаю шаг навстречу своей судьбе.
– Привет, – говорю я ей. – Хочу взять тебя в жёны. Скучал невероятно. Давай больше никогда не расставаться?
– Давай, – шепчет она розовыми губами и вкладывает пальчики мне в ладонь.
Всё остальное я помню смутно, фрагментами. Как нежно переливался Юлькин голос и как красиво прозвучало её «да». Как идеально смотрелось на её пальце обручальное кольцо. Как целовал уже законную жену и не мог оторваться. Как выносил на руках под вопли мамы и бабушки, что боялись, как бы я их тройное сокровище не уронил.
Зря они так. Я ведь тоже знаю толк в истинных ценностях, а поэтому крепко стою на ногах и уверенно держу в руках ту, что доверяет мне. И себя, и наших детей.
В ресторане собрались свои. Немало, но и не полгорода – нас всё же услышали. Под конец праздника, когда все плясали и веселились, великая бабуля выпихнула нас вон.
– Идите, тут и без вас хорошо, а Юле нужно отдыхать.
И мы ушли. Вернулись домой.
– Наконец-то мы вместе! – сказал я с превеликим чувством, снимая с Юльки фату. – Три дня как три года. Я больше не согласен находиться от тебя отдельно. От вас, – погладил её живот.