Они добрались до двери гостевого дома, и Тирнир толкнул Сихэмпера плечом позади себя, когда новый поток хлынул к ним. Сихэмпер отшатнулся назад, наполовину ввалившись в дверной проем, и его сердце сжалось, когда два меча сразили Тирнира прежде, чем тот смог последовать за ним.

Не было времени горевать. Была только отчаянная необходимость как-то защитить императрицу, которую он охранял с тех пор, как она была маленькой девочкой. Молодую женщину, которую он помог вырастить, и монарха, которому он с гордостью поклялся служить. Сторонники Храма теперь могли напасть на него только по коридору, и он взревел от собственной ненависти, встречая их своим красным штыком. Горячая кровь сделала каменный пол скользким под ногами, и хрустнула кость, когда один из приверженцев Храма поскользнулся и растянулся во весь рост, и он яростно опустил приклад своей винтовки на шею упавшего человека. Его мир состоял исключительно из этого коридора, из людей, бушующих по нему, из растущей, ужасной боли в руках и вони крови.

Гром прогремел взрывом, громче, чем когда-либо, сотрясая весь гостевой дом, но это было что-то далекое, нереальное и неважное.

И поскольку так оно и было, он так и не понял, что этот гром доносился не с запада, а с востока.

* * *

Пистолет взревел. Фигура, маячившая в окне, снова исчезла из виду, и тонкие руки и запястья Шарлиэн почувствовали себя так, словно по ним только что ударили молотком, когда она повернулась, чтобы бросить стрелявший пистолет Дейшину Тейсо. Но стражник не взял его. Он сидел неподвижно и молча в своем кресле, руки застыли на полпути из-за арбалетной стрелы, застрявшей в его левой глазнице.

— Я понял, Шарлиэн! — крикнул Карлсин Рейз. Он выхватил у нее пистолет и начал перезаряжать его, как учили его она и Тейсо. Его руки были неуклюжи от непривычной работы, но он мотнул головой в сторону окна. — Ты беспокоишься об этом!

* * *

— Вперед! Вперед!

Голос Митрана Дейвиса был хриплым и надтреснутым. Его горло саднило и царапало, но он продолжал кричать, подстегивая людей своим голосом. Он слышал обрывками даже сквозь шум, как кричал Чарлз Эйбилин, но голос Ларака умолк.

Он видел, как двое стражников сражались в самом дверном проеме гостевого дома, а затем один из них упал, растоптанный сапогами сторонников Храма, когда они бросились вперед. Безумие схватило их за горло, само выживание стало нереальным, несущественным по сравнению с движущей их потребностью достичь своей цели.

В конце концов, хорошо, что она не нужна нам живой!

Эта мысль промелькнула в каком-то крошечном уголке его мозга, и он понял, что это правда. Сейчас кровавые клыки ненависти и решимости его людей сделали бы почти невозможным взять Шарлиэн живой, даже если бы они захотели этого.