Но посмотрим, выдерживает ли сам Лем – внутри романа – принятую идею о случайных статистах, участвующих в не понимаемой ими беспорядочной сумятице жизни, наподобие щепок, носящихся по поверхности океана? Если бы перед нами не было личности героя, умного, мужественного, доброго и благородного человека, за судьбой и мыслями которого мы с таким интересом следим, то не возникло бы и художественного сообщения, а была бы социологическая и медицинская информация об опасности применять одновременно целый ряд препаратов, ибо это грозит летальным исходом. Мы верим герою, идем за ним, и – таково художественное восприятие – только его судьба и интересует нас в этом романе. Безликого статиста, безымянного космонавта именно искусство превращает в близкого нам человека. Более того, мне кажется, что и сама проблема не получила, да и не могла получить в романе достаточно адекватного воплощения. Все, что происходит с остальными персонажами, – для читателя фон, случайность, статистика, но оживший под пером писателя герой, выступающий по законам художественной необходимости, уже не может теперь стать жертвой случайности: читательское восприятие, о котором мы упоминали уже раньше, не обманывает. В итоге роман кончается победой героя над случайностью, длинная цепь чрезвычайных совпадений начинает казаться художественно обязательной. А ведь если бы автор был последовательнее, то в мире случайностей не могло бы быть побед – одни поражения. И случайное раскрытие тайны, причем совсем другим, случайным человеком, вовсе не выглядело бы победой, как оно выглядит сейчас. Но тогда не было бы и романа.
А роман все-таки есть. Его интересно читать, а проблема в нем поставленная, заслуживает обсуждения. И, говоря о противоречивости романа, о том двойственном впечатлении, которое он оставляет, нельзя все же забывать, что проблема в нем выявлена неординарная, а пластический дар писателя (его умение нарисовать − живописно и выпукло – цельный человеческий характер, дать верные снимки, фиксирующие современную жизнь) нисколько не изменил ему, описание дороги Неаполь – Рига, римского и парижского аэропортов по своей четкости, словесной точности и внутреннему психологическому напряжению можно отнести к лучшим страницам прозы Лема.
Любовь всегда трагедия (Майму Берг. Я любила русского)
Любовь всегда трагедия
(Майму Берг. Я любила русского)
Удивительный, очень тонкий, спокойный и трагический психологический роман. Даже не роман, а своего рода психологическая притча, некая формула жизни, отрицающая евклидовский мир. Тема вполне в духе пошедшей от начала ХХ в. психологической эротики, больше всего сюжет напоминает набоковскую «Лолиту». Но как бы