- Ты сама видишь: в каком состоянии Галина Дмитриевна… Что мне добавить? – возмущается.
- Еще запрети ездить к ней… - обнимаю себя, отвернувшись к окну.
- Продолжишь в том же настрое и тоне – и, да, непременно так сделаю, - сквозь зубы произносит раздраженно.
- Что? Нет… - смотрю через плечо. - Надеюсь, это такая неудачная шутка?
Самир молчит, всем видом показывая: если потребуется – с легкостью лишит общения с мамой.
- Ты не поступишь со мной так... – не верю, он сказал это специально, потому что волнуется за нас с ребенком, ведь я всегда расстраиваюсь после посещения интерната.
Он притормаживает, сворачивает на обочину и глушит мотор.
- Иди сюда, - отстегивает сначала свой ремень безопасности, потом мой, отодвигает сидение назад, и раскрывает руки для объятий.
Отрицательно мотаю головой. Не хочу. Пусть развеет сомнения.
- Снег… - тянет на себя. – Не дуйся.
Сопротивляться бессмысленно. Усаживаюсь на его колени. Опускаю взгляд.
- Посмотри на меня, - ласково шепчет, обнимает мое лицо, покрывает порхающими поцелуями. – Больше всего боюсь, если с вами что-нибудь случится… Понимаешь?
Киваю. Расслабляюсь немного. Именно это хотела услышать.
- Только вместе мы справимся, - продолжает.
- Да…
…Весь оставшийся день не находила себе места, необъяснимая тревога поселилась внутри, не давая возможности выдохнуть. Хотя внешне старалась контролировать свои эмоции, чтобы никого не заражать беспричинной паникой...
Мария затеяла праздничный ужин в честь выписки. Только благодаря этому смогла отвлечься. Непринужденный разговор и приготовление еды сделали свое дело.
«Спокойствие, только спокойствие…» - постоянно напоминала себе.