А л с у. Я сама теперь умираю.

С а т ы н с к и й. Да… Сорок лет назад… У Фроси такие же глаза были.

А л с у. У какой это Фроси?

С а т ы н с к и й. Строили тогда домны и мартены в Кузнецке… Она стала моей женой. Через год, выступая на одном собрании, она кричала на весь зал, что я… классовый враг и что она порвала со мной навсегда на политической почве. Она была прекрасна в своей убежденности. И чиста. Ты, наверное, тоже… По-своему.

А л с у. Это вы про что, Николай Николаевич?

С а т ы н с к и й. Про что?.. Маленький объект, который я возвел тогда… Я только дискредитировал идею! А год назад опять увиделись. Случайно… Старик, больная старуха и те же фундаменты. Та же золотая рыбка! Все возвращается на круги своя. А ее глаза — у тебя остались.

А л с у. Остались? А она что? Умерла уже? Да?

С а т ы н с к и й. Мне доказать надо! Доказать, что я был прав тогда! Всем доказать! Стране нужны были тогда мои фундаменты. Они нужны ей и сейчас, мои фундаменты!

А л с у. Вы счастливый. У вас все было. Вы и любили! А сейчас парни все какие-то практические! Сразу бросаются лапать. Скучно!

С а т ы н с к и й. Лапать?.. Некрасивое слово.

А л с у. Вчера лежим. Скулит, скребется в дверь. Пьяный. К одной там у нас пришел. И требует, как окрошку в столовке.

С а т ы н с к и й. Окрошку?

А л с у. Ну, я примерно говорю!

С а т ы н с к и й. Да-да.

А л с у. Ну, я разозлилась, что спать не дает, говорю, давайте, девочки, из него стриптиз устроим. Затащили, разнагишали в минуту — и за дверь. Ладно, ночь была. Какая же это любовь? Унижение одно, а не любовь. Я по-другому любовь представляю, когда от нежности, быть может, взглядом боишься тишину нарушить… Вы не слушаете, Николай Николаевич?

С а т ы н с к и й. Хорошо. Тишину взглядом не нарушишь… Хорошо.

А л с у. Я все своего жду, дядь Коля. Ведь должен ко мне он прийти. Для кого я создана, а?

С а т ы н с к и й. Не знаю. Не знаю. Ничего я не знаю.

А л с у. А может, он есть уже? Только я не знаю сейчас, он это или не он? Машина пылит!