— Он в постели, — говорит он. — Но еще не спит. Поднимайтесь. Он говорит, что хочет вас видеть.

Ставлю сумку в холле и иду наверх. Шторы в комнате Финна задернуты, но дневного света еще хватает, чтобы хорошо его рассмотреть. Лицо очень бледное, даже бледнее обычного, а может, это просто из-за остриженных волос.

Я сажусь на кровать и наклоняюсь, чтобы обнять беднягу.

— Я так рада, что с тобой все в порядке, — говорю я. — Ты напугал меня до смерти.

— Я должен был уйти. Я не мог оставаться там ни минуты. Я не мог дышать, Каз. Как будто все это повторилось снова.

— Знаю, милый, — утешаю я, поглаживая его по руке. — Твой отец мне рассказал.

— Ты все еще думаешь о том, что случилось той ночью? — спрашивает Финн.

Я киваю.

— Практически каждый день. Мне тоже иногда снятся кошмары.

— И мне, — признается Финн, смахивая слезы. — Мне снится кошмар: как я встаю, весь в ее крови, смотрю вниз, и кровь даже на моих руках.

— Это не твоя вина, — заверяю я. — Ты был таким храбрым. Полицейская сказала это потом, не так ли?

Финн кивает.

— Папа говорит, суд в следующем месяце. Ты тоже придешь, правда?

— Ага. Нам нельзя говорить о том, что произошло, но я хочу, чтобы ты знал: я обязательно скажу им, каким ты был храбрым. Потому что я была там. И ты оказался храбрее меня. Я точно знаю.

Мы оба немного плачем.

— Я так рад, что ты была там, — говорит Финн. — Иначе кто бы за мной присматривал.

— Знаю, — отвечаю я, — я тоже рада.

В конце концов он засыпает у меня на руках. Я тихонько выхожу из комнаты и отправляюсь вниз. Мартин сидит на кухне и смотрит в кружку с кофе. Я сажусь напротив него.

— Вы знаете, что той ночью Ханна спасла жизнь Финну; а вот чего не знаете, так это того, что она спасла и мою.