Нирмана со вздохом скрещивает руки на груди. В отличие от Салима, она не была большой любительницей споров и долгих препирательств, и всполошенный энтузиазм Рида ее уже порядком задолбал — видно по лицу. Салим же, наоборот, на удивление тих, и именно поэтому Риду приходится спорить не с ним, а с Нирманой.
— Епископ сказал сидеть тихо, — повторяет она. — Мы можем только все усугуби…
— Что, прости? Ты слышал? — поворачивается Рид к Андрею. Тот выдает «э-э-э», и следом Рид поворачивается к Иголке. — А ты? Вы слышали?
Картель думает, что он спер Девантору, — куда уж
Разговор происходит в чьем-то домике, скорее всего Нирманы, но здесь почти все гостевые дома одинаковые. Боргеса, Лопеса и Зандли сейчас нет — они прощаются с боливийским отрядом на выезде с Раанды. Именно поэтому за поддержкой приходится обращаться к Андрею и Иголке — у него просто нет выбора! А Салим продолжает молчать!
— Нам нужно пойти, — напирает Рид, — и самим найти этих сраных похитителей. Подумать только! Теперь весь город будет думать, что я краду всяких фриков с улиц!
— Никто не будет так думать, — вздыхает Нирмана еще утомленнее, — потому что никто не поверит, что
— О, да заткнись ты, — тут же оскорбляется Рид. — С транквилизаторами? Смог бы любой дурак. Сажаешь Лопеса на какую-нибудь точку, выманиваешь Девантору на дорогу…
— Тогда это Лопес завалил бы его. А не ты.
— Завалил тот, кто придумал. И вообще, не сбивай меня с мысли! Короче, делаем так, — он утыкает палец в стол, — ты с Иголкой, Салим с Андреем, я с Бо. Едем проверять контакты по этим уродам. Кто последний их найдет — тот проставляется. Как тебе?
Нирмана вздыхает в третий раз и скрещивает руки на груди:
— Я никуда не поеду. Отъебись.
— Так, ладно, эта никуда не поедет… Почему ты молчишь? — обращается он к Салиму. — У тебя что, впервые в жизни нет комментариев?
Салим, до этого момента сумрачно курящий около выхода на террасу, наконец оборачивается на него. Смотрит. А потом спрашивает:
— Рид, почему Картель думает, что это ты похитил Девантору?