Кстати, тени. Шерр посмотрел в угол. С той ночи он больше не пробовал ходить по теням. Когда жар опасности схлынул, он и вспомнить не смог, как удалось войти в тень. С обречённостью запертого в ловушке пожара зверя он лишь хотел выбраться из горящего дома и вывести сестру. И дар, наличие которого он у себя и не подозревал, откликнулся в критическую минуту.

— Слушай, ну мне очень надо, — попытался он договориться то ли с тенью, то ли с неведомым даром. — На пару минут, я лишь посмотрю, как она там.

В угол шлёпнулся паук и, злобно щуря красные бусинки глаз, потёр передние лапки друг о друга. Шерр в ответ показал кулак. Ответная любезность мохнатую вражину устроила, и паук начал неспешно подниматься по паутине.

Шерр вернулся к окну и, охнув, подскочил.

От гостевого крыла в сторону парка ползла… тьфу ты!.. шла Дейна в сопровождении парочки нагов с фиолетовыми хвостами. Выглядела сестрица неважно даже с такого расстояния. Шерру показалось, что она покачивается, но уже хорошо, что живая. Смутил его только шикарный ярко-красный шарф, обматывающий шею сестры. В такую-то жару. Потом его уже смутили плетённые корзины в руках нагов, их безмятежный вид и клетчатое шерстяное покрывало уютной жёлто-коричневой расцветки.

Покрывало постелили под развесистым дубом на берегу живописно заросшего камышом прудика. Дейна села, откинулась на ствол дерева и положила рядом с собой свёрнутый кнут. Наги же, непринуждённо болтая, выложили из корзинок снедь и тоже сели, шлейфами разложив хвосты. Ни дать ни взять благородные дамы на пикнике.

Шерр проследил за их скучающими взорами и скривился.

Похоже, у сестры всё замечательно, раз она бдит за своим драгоценным наагалеем.

— Пасс Идан, — Ссадаши замер и уставился на песчаного волка с таким восторгом, словно был влюблён в него по самые уши и готовился подарить оборотню шкуру со своего хвоста.

Высокий худощавый мужчина со светло-русыми волосами и жёлтыми глазами лишь коротко осмотрелся и недовольно уставился на наагалея.

— О, я вас так давно не видел, — фиолетовый хвост тоскливо завязался в узел. — Могу я услышать звук вашего сладкого голоса?

— Нет, — желваки на скулах оборотня напряглись, и он, склонив голову так, что волосы завесой закрыли лицо, одними губами спросил: — Чего надо?

— На двадцать саженей никого нет, — с улыбочкой ответил Ссадаши. — Папаше скажешь, что домогался, еле молитвами отбился. Видишь, я даже принарядился по случаю.

Пасс Идан поморщился, что вполне соответствовало озвученной легенде, и с плохо скрываемым отвращением посмотрел на одеяние нага. В религии песчаных волков розовый цвет считался символом беспутства и разнуздалой похоти. И хоть пасс не был столь фанатичен, как его отец, но от впитанных с молоком матери убеждений сложно отказаться.