– Красивая легенда, – согласилась Фатима, вспоминая о Яне, – грустная и красивая. Немного черных красок всегда добавляют остроты и оттеняют прекрасное, не так ли?

– Наверное, мне почем знать? – пожала плечами главная горничная. – Ладно, поговорили, давай и поработаем, а то время в обрез.

И Евгения отбыла, оставив девушку наедине с мыслями о только что услышанной легенде. Следующие полтора часа Фатима механически протирала стаканы и чашки, вытирала блюдца и барную стойку в беседке, но мысли ее были очень далеко. Конечно, она не забывала следить за кувшином, но для этого ей приходилось время от времени бросать работу и выходить из беседки, чтобы увидеть сквозь слой деревьев, что происходит во дворе. Так же механически, не отдавая полностью себе отчета, она отметила, что кувшин понемногу пустеет, ведь к нему успели приложиться почти все, кто работал во дворе. Совсем скоро они почувствуют легкое недомогание, переходящее в буйное расстройство кишечника и головную боль. Ничего, пора вам взять коллективный выходной, подумала Фатима и рассеянно улыбнулась, мысли ее сейчас были очень далеко… возможно, в том далеком прошлом, когда люди жили в хижинах и верили в чудеса, потому что они случались.

Легенда захватила ее и потрясла своей красотой, на месте влюбленных она так и видела себя и голубоглазого молодого человека, который называл себя Ян. Нет, она не грезила и не мечтала, как юные девочки, просто мысли приходили сами. Например, мысли о том, что она тоже не может никого полюбить, потому что не верит людям, как и Динара, отвергавшая всех, потому что попросту не верила в их любовь. И оказалась права, ведь юноши сдались, а если любишь, не сдаешься никогда, разве не об этом говорила легенда? И тут она задала сама себе вопрос: а любит ли она? Любила хоть когда-то?

И со смешанным чувством горечи и облегчения она поняла, что свободна, что за любовь или влюбленность она приняла по неопытности простое увлечение. Первый же красивый парень вскружил ей голову только потому, что оказался еще и интересным, но любовь ли это… теперь она понимала, что нет.

– Ничего удивительного, – прошептала она, ожесточенно натирая чашку из фарфорового сервиза посла, – эту часть жизни я пропустила.

Да и откуда взяться опыту, в то время, когда девочки ходили на первые свидания и не спали ночи, проливая слезы от безответной любви, она выживала, уже убийца, пролившая первую кровь в своей долгой карьере. Она училась стрелять и прятаться, когда все учились любить и кокетничать, она отжималась и метала ножи, когда девочки учились укладывать волосы и обращаться с косметикой. Она заводила знакомых среди торговцев оружием и училась вести с ними переговоры, пока ее ровесницы знакомились с мальчиками со двора и учились правильно с ними общаться. И нет ничего удивительного в том, что она совершенно неопытна в отношениях с другими людьми, этому она так и не научилась.