– Эй, канарейка! – кричали они, – может, повыдергивать тебе перышки?

Однако Вадим знал, что делать. Он не то что не заплакал или сделал вид, будто не замечает их, а сам попытался поискать глазами учительницу, нет – он радостно улыбнулся совершенно сумасшедшей улыбкой и спокойно вышел во двор. Как он и ожидал, преследователи последовали за ним, уже разгоряченные мнимым бегством жертвы и готовые к нападению. Во дворе он взял самый большой булыжник и спокойно свернул за угол. Стая мальчишек двинулась следом, громко выкрикивая угрозы и оскорбления. Вадим спокойно ждал. Спустя секунду, из-за угла показались трое обидчиков, еще двое отставали – стояли на стреме.

– Ну что, канареечка, сейчас мы тебе устроим! – прокричал вожак, крупный свинообразный мальчик и ринулся на Вадима.

То, что было дальше, еще годы обсуждали в школьных столовых городка и на лавочках во дворах. Прекрасно умеющий драться Вадим, по крайней мере, для своего возраста, особо не напрягаясь, ушел в сторону от первого удара толстяка, а потом со всего размаху ударил его булыжником прямо по лицу. Послышался жуткий треск, изо рта хлынула кровь и зубы, пацан побелел, даже стал почти прозрачным, упал на колени, а потом заорал так, что этот крик услышали, казалось, даже за городом. Остальные нападающие замерли, многие стали такими же белыми, как вожак. Но Вадим не остановился, как машина он начал надвигаться на оставшихся двоих, держа в руке запачканный кровью их друга камень. Он продолжал улыбаться, но вот в глазах застыл лед. Один мальчик попытался оттолкнуть его, просто из страха, но Вадим, уже почуявший вкус крови, расценил это по-другому. Он снова размахнулся и врезал одному по лицу, но тот в панике успел увернуться, так что тяжелый камень попал по ключице, сломав и раздробив ее, третий понял, что они напали на психа и, несмотря на крики товарищей, повернулся и начал убегать, громко зовя на помощь. Вадим кинул камень ему в след, кинул со всей силы и, наверное, убил бы его, не беги мальчик так быстро – камень попал ему точно в голову, разбив ее, но не нанеся серьезный повреждений.

– Ну что, суки, пощипали мне перышки? – все еще улыбаясь, процедил Вадим, наклоняясь над вожаком, который уже явно терял сознание от боли и шока. – Может, вам пощипать перышки? А? Может, я сейчас пощипаю ваши сраные перышки?

И он начал надвигаться на мальчиков, которые подползли друг к другу и сжались, как пара котят в грозу, сидя прямо на земле, они оба выли и пытались отползти от сумасшедшего новенького, от былой бравады не осталось и следа. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы за угол не примчалась их учительница вместе с военруком. Они-то и оттащили разъяренного Вадима от избитых обидчиков. Все учащиеся высыпали во двор и теперь смотрели, как военрук ведет Вадима к кабинету директора, как опасного преступника, никто не встречался с мальчиком взглядом, хотя все видели, что голубые глаза по-прежнему холоднее льда. Всеобщий шепоток заглушали истошные крики и рыдания троих пострадавших. Двое их друзей, стоявших на стреме, спрятались в задние ряды, чтобы этот псих не смог их увидеть или заподозрить. Занятий в тот день больше не было. А после школьного совета военрук по секрету признался директрисе, с которой уже 20 лет крутил роман, что и сам испугался этого парня.