Господи, какая глупость, подумал Матвей, его уже тошнило не только в моральном плане. Это повторение друг за другом, эти понты, внезапно он подумал, что его сейчас вырвет. Презрение к обществу, примитивному и предсказуемому достигло высшего пика. А последней каплей стали повальные танцы на столах после того, как он купил своим девочкам такую возможность. Мне надо выйти, понял он, иначе я сойду с ума.

– Куда ты-ы? – протянула Николь, когда он резко встал из-за стола. Киша выпячивала губки и призывно смотрела на него, картинно расположившись на диване.

– Сидите здесь, я скоро. – Бросил он, а потом обернулся и добавил. – Вечер не закончен, если я приду, а вы не на месте, я буду очень недоволен и сделаю все, чтобы вашему хозяину пришлось мне это возместить.

Он ухмыльнулся, наслаждаясь тенью страха, пробежавшей по этим красивым и пустым лицам. Хоть какая-то настоящая эмоция.

Он строго посмотрел сначала на Николь, потом на Кишу. Та медленно поднесла руку голове, отдавая честь.

– Так точно, мой генерал, – низким голосом проговорила она.

Сука, с отвращением подумал Матвей, честь отдают не так. Уж он-то знал, как этот жест делать правильно, как-никак, был сыном военного. Хотя, подумал он, вряд ли у нее есть честь.

Он не сомневался, что к его приходу обе уже нажруться и на ногах не будут стоять. Николь, например, уже сейчас почти дошла до кондиции. А может, их кто-нибудь зацепит, так оно даже к лучшему, сегодня трахать этих резиновых кукол ему не хотелось, а тащить в номер их пьяные тела – тем более. Проходя мимо часов на выходе, он сверил свои – до Нового года осталось всего 10 минут.

По длинной лестнице, устланной красным ковром, он почти пробежал, не хотел встречать Новый Год на бегу и тем более не хотел встречать его в казино, среди этого пьяного сброда, с этими тупыми шлюхами. Весь остров был в огнях, гремела музыка, смеялись люди, радостно и беззаботно в ожидании нового, в море яркими точками горели яхты и круизные лайнеры. Напротив него так же в огнях, музыке и веселье утопал Крит, окруженный ореолом свечения – это прибрежные фонари отражались от воды и дарили такую неповторимую иллюзию волшебной ауры, окружающей остров. Матвей – а сейчас он был Матвеем, Пророк взял несколько выходных – спустился по лестнице и почти бегом направился к пляжу. Через стоянку и небольшой парк он уже пробежал и на бегу перепрыгнул через низкую ограду пляжа. Секунда, и его ноги, оттолкнувшись от асфальта, приземлились в песок, тут же просочившийся в обувь. Его это не особо заботило, главное – успеть добраться до воды, почему-то ему хотелось не просто уединения, а именно уединения и шума волн. Здесь фонарей не было, только растущая луна и огни Крита, море темной громадой медленно ворочалось, как будто тоже пьяное в эту сумасшедшую ночь, песок серебрился под слабым светом молодого месяца.