– Ничего не «фу», – сказала она, – когда люди любят кого-то, они его целуют. В этом нет ничего противного, это нормально.

– Целовать девчонок противно, – заявил Ян и скривился.

– А маму?

– Нет, – тут же замотал головой малыш, – маму я люблю.

– Твой папа тоже любил маму, поэтому и целовал.

На этом тема поцелуев была закрыта, как и тема отсутствующих пап. Но его вдруг заинтересовало, откуда вообще берутся дети, раз без помощи пап не обойтись, пусть они потом и исчезают. Она объяснила ему, что когда двое любят друг друга, у мамы в животике начинает расти ребенок, а потом выходит наружу. Про секс ему еще знать рано, решила она, пусть верит пока в такое непорочное зачатие, станет старше, сам во всем разберется. И тут он снова удивил ее.

– А я видел, как две тети целовались, – сообщил он, – у них буду расти дети в животиках?

Фатима вытаращила на него глаза, соображая, где он мог такое увидеть, хотя, тут же поняла она, на курортах еще и не такое увидишь. И она снова объяснила ему, что для того, чтобы появился ребенок, любить друг друга должны только мужчина и женщина, а иначе никак. Он все вроде бы понял и ни о чем больше не спрашивал, хотя он так часто удивлял ее, что Фатима была готова ко всему. Это было в конце февраля, и с тех пор больше о своем отце или о том, откуда берутся дети, он не говорил. Это тоже было в его характере – один раз выяснить все и больше к теме не возвращаться.

– Мам, а белка не убегает, – он повернулся к ней, тыча пальцем в высоту, – может, она просит еду? У нас есть?

– Ну, если она будет булочку, – улыбнулась Фатима, доставая из сумки остаток завтрака сына, – и если ты не пожадничаешь…

– Нет, мне не жалко для белочки, – он весь аж дрожал от нетерпения, – давай ее покормим!

Она протянула ему кусочек булки, не сильно надеясь, что белка его возьмет, в конце концов, это ведь не парк, значит, белки тут не ручные. Малыш встал на цыпочки и начал тянуть булочку вверх, приговаривая «белочка, ешь, вот булочка». Фатима тоже остановилась, но белка ее мало интересовала, она хотела посмотреть, видно ли отсюда море. Она развернулась и стала вглядываться в проемы между ветками деревьев, но нет, густая листва скрывала все, а ведь было только начало мая, вернее, даже конец апреля, последнее его число. Нет, на юге мне гораздо больше нравится, подумала она, жмурясь под ярким солнечным лучом, сумевшим прорваться сквозь переплетение веток.

Здесь, на черноморском побережье было уже по-летнему тепло, и хоть вода еще не прогрелась, многие уже купались, правда долго никто не выдерживал. Ян тоже просился в воду, но она категорически запретила. «Это тебе не Греция, – строго сказала она, когда он начал настаивать, – вода ледяная, потому что совсем недавно здесь была зима, такая же холодная, как в Рябинске» (вымышл.).