***

Вторую половину дня он провел как во сне, гулял, смотрела на город, на людей, видел все и не видел ничего, кроме буквы Н. Вибрация в груди не исчезла, но снова вернулась на терпимый уровень, и он был этому рад. Это как яд, думал Пророк, бродя по чистым улицам, залитым солнечным светом, в малых дозах – благо, в больших – смерть.

Странностей этому дню было не занимать, но ближе к вечеру несомненным лидером в хит-параде необъяснимого и удивительного стала эта вездесущая буква Н. Он видел ее на небе в просвете облаков, видел на асфальте, созданную из трещинок, видел в ветвях деревьев, она была везде, куда бы ни упал его взгляд. Похоже на паранойю, думал Пророк, но, вот еще одно маленькое чудо, настроение ничуть не портилось, наоборот, каждый раз, видя преследующую его букву, он радовался, предвкушая что-то, о чем сам не имел представления. Единственное, что было не очень хорошо – всякий раз, натыкаясь на букву Н, в его груди как будто снова разрывалась атомная бомба. И он уже не пытался найти всему этому объяснение, или отрицать это, или игнорировать, он просто принял все как есть, открыв для себя, что, возможно, для жизни это и не лучшая стратегия, но иногда – просто незаменимая.

Что-то звало его, с самого утра, и под вечер этот зов только усилился, он сам не знал, чем все это закончится и закончится ли вообще, но одно вдруг понял: он не хочет терять это волшебство, не хочет, чтобы этот удивительный день заканчивался. Вся его жизнь казалась ему серой и пустой, никогда в ней не было ничего подобного, и он на самом деле начал опасаться, что стоит ему уснуть, и проснется он опять в серой депрессии, все тем же роботом, автоматически и размеренно бредущем по жизни. Можно, конечно, не спать, но солнце ведь все равно сядет и взойдет, день сменится, и он очень боялся, что все волшебство останется в этом удивительном дне. А если оно не сможет пересечь границу этого дня, и что тогда ему делать? Это все равно как попробовать пирожное после многих лет на хлебе и воде, думал Пророк, все равно, что прожить всю жизнь с закрытыми глазами и открыть их, но лишь на один день. Нет, я больше не смогу так жить. И не хочу.

Солнце неумолимо двигалось к горизонту, каким бы чудесным этот день ни был, но его магии явно не хватало для того, чтобы остановить время, так что как бы Пророк ни цеплялся за каждую секунду, но вынужден был ее отпускать. Исколесив почти весь город, он устал, но ощущал это скорее разумом, нежели телом, а душа так вообще пела. Ужинать он пошел больше для того, чтобы дать отдых ногам, и потом он не хотел видеть сумерки, не хотел видеть, как умирает самый чудесный день в его жизни. Но у меня есть еще ночь, успокаивал он сам себя, огни ночного города и все развлечения, какие я только пожелаю.