«Тебе нечем платить, – услышала она металлический голос из динамика респиратора, – а особые услуги стоят дорого». Если действовать, то сейчас, поняла она, иначе он убьет повара. Конечно, в обычном деле это ее нисколько не волновало бы, она могла затаиться здесь и напасть потом, какое ей дело до какого-то постороннего? И потом, респиратор один, а их двое… Но это дело с самого начала было необычным. И этот толстяк спас ей жизнь. Она не могла бросить его, просто не могла.

Судьба видит всё, пронеслась в голове мысль, и она не терпит перекосов. Всё должно быть в равновесии, тебе помогли – ты помог, кто-то сделал зло – кто-то другой будет послан, чтобы отплатить. И если сейчас она бросит его, она нарушит равновесие, это она чувствовала сердцем и знала разумом. К тому же, даже если послать все эти неписаные законы подальше, оставалась голая правда – не могла она бросить его, не могла и всё.

Она закрыла глаза. «Ты всю жизнь был сопливым гондоном» – донеслось до нее. Сейчас или никогда, решила она и, открыв глаза, шагнула в круг света, поднимая пистолет.

Едва она вышла из укрытия, как перед ней открылась картина: Роман, приставивший пистолет к виску толстяка, щурящегося от яркого света. Я вовремя, пронеслась в голове мысль, она замахнулась, и тут повар, державшийся как киношный суперагент, наконец прокололся – его глаза сместились за спину Романа, уловив движение, а потом расширились.

Такому опытному бойцу, каким без сомнений был телохранитель Ады, хватило и этого, в доли секунды он начал реагировать, поворачиваясь и одновременно уходя в сторону, но Фатима была уже слишком близко. Пистолет описал дугу в загазованном воздухе и с размаху опустился на лысый череп. Правда, не на затылок, как планировалось, а над левым ухом – Роман сумел немного увернуться. Часть удара пришлась на ремни респиратора, но сила удара и масса оружия сделали свое дело – мужчина издал утробный звук и повалился вбок и вперед, рухнув лицом почти в пах сидящего толстяка. Картинка была бы смешной, если бы не газ и смертельная опасность. Фонарик вывалился из руки и покатился по полу, вторая рука почти обнимала повара, но оружие так и осталось в сжатых пальцах – годы тренировок, самой основой которых было правило: никогда не выпускай свое оружие из рук.

Сама Фатима, вложившая все силы в удар, повалилась вперед и опустилась на колени, выставляла руки для смягчения удара. Пистолет так же не покинул ее сжатую кисть.

– Живой? – она сидела на полу перед распростертым телом, опираясь на руку с пистолетом, второй она прикрывала лицо, фонарик был закреплен на поясе и выключен. Тело требовало кислорода, которого здесь уже практически не осталось.