И как будто сама судьба смеялась и торжествовала вместе с ним, на востоке раздался оглушительный взрыв.

– Дом, – констатировал Вадим, и улыбка, похожая на оскал, расплылась по лицу.

«Интересно, кто же она на самом деле?» – вопрошал покойный Анатолий. «Этого мы никогда не узнаем», – голос Вадима. Но шло к тому, что он-то узнает всё.

На востоке снова громыхнуло, еще сильнее, чем в первый раз, а через секунду до Вадима в ночной тишине долетели истеричные завывания серен.

– А это – гараж. – Заключил он с едва заметным кивком.

«Это было волшебство», – продолжал голос в тишине салона. Вадим опустил стекло, вдохнул воздух, пахнущий морской солью и приближающейся осенью, в нем не было и намека на запах дыма, вокруг шумели деревья, темнели на фоне неба недостроенные кафешки, где-то совсем рядом шумел прибой, но отсюда его не было видно. Вадим был королем этой ночи, только что рожденным из огня, набирающимся сил на темной заброшенной улочке, обещавшей когда-то стать районом развлечений. Он был королем, возведенным на трон несбывшимися надеждами, королем обмана, господином разбитых сердец и сломанных жизней. И жестокая Судьба, вырвав из остывающих пальцев трупа, только что вручила Вадиму ключи от его королевства.

Предвкушая будущее, он откинулся на спинку сидения и закрыл глаза. В открытое окно врывался ночной ветер, а убитый им художник снова и снова вещал о Фатиме.

14

Вид действительно был чудесный, узкая полоска берега, скалы, вдающиеся в море с обеих сторон, а впереди – бесконечность, подернутая дымкой. Ветер, уже довольно холодный, несмотря на яркое солнце, трепал его всё еще черные волосы, но безжалостный дневной свет нет-нет, да и выхватывал иногда совершенно белую волосинку то там, то здесь. Время, думал Пророк, оно всё же течет с разной скоростью, и чем ты меньше, тем быстрее оно летит. Этот берег был таким сотни лет до него, и после него, если сдвиги земной коры или упавший на землю метеорит не изменят его, он будет прежним. Что такое сотня лет для моря? А для человека – предел, которого редко кто достигает.

Он сидел на уступе среди кустов, на том же самом, где мертвый уже художник увидел и запечатлел свою судьбу. Она явилась к нему в образе Фатимы, как являлась многим. Но этот удар Судьба нанесла не ее рукой, он это точно знал, поэтому и сидел здесь, пытаясь совладать с тревожными мыслями и спокойно всё обдумать.

Он поднялся на борт самолета на 8 дней позже, чем планировал, но зато вооруженный полной информацией о том, кого искал: паспорт, права, все документы на имущество (да, он был прав, ярко-красная Хендай была взята в кредит), даже адрес почтового отделения, где этот «Пикассо» получал свои посылки из Китая. Он волновался, но не сильно, да, картину могли купить, но кому, вообще-то, нужен портрет незнакомой женщины? И потом, он мог и не выставлять его на продажу. Как бы то ни было, Пророк был полон решимости получить эту картину, и не сомневался, что получит. В конце концов, он был вором, и пусть он лазил в людские карманы не в физическом смысле, сути это не меняло – если он хотел, он брал.