– Ты можешь приехать в Москву – всегда! И я могу к тебе оттуда.

– Не факт, что в России ты получишь американскую визу. А в Израиле гарантированно.

– Родная, не расстраивайся! Пусть всё идёт, как я чувствую и хочу. Ладно? Мне хорошо и пусть так и будет.

– Окей. Конечно, делай, как лучше тебе. Но ты давно не присылала новых стихов. Я соскучилась, мне их не хватает.

– Давно-о-о? А те, что я выслал на прошлой неделе?

– Мы давно уже съели и ждём – не дождёмся к ужину дюжину новых прекрасных стихов.

– Ну и плагиаторши мы с тобой! Ладно, пришлю сегодня.

– Я греюсь о твои стихи! Выучила наизусть – не нарочно, они сами! Кажется, я ревную: если их опубликуют в книге или в интернете… Там есть те, которые только для меня, ты же говорила!

– Даю честное пионерское: те, которые для тебя, останутся только для тебя, твоими. Их никто больше не прочтёт.

Тепло простившись с Израилем, я улетела обратно в Москву, где меня с нетерпением ждала Нина, а соседка к моему приезду навела в отчем доме чистоту и порядок – я её об этом ни в коем случае не просила! Но она сама захотела. Когда я вошла в квартиру, меня встретили не пыльная плёнка на мебели, а сверкающая чистота, запах пирога с капустой и букет нарциссов в хрустальной вазе посреди стола в гостиной. Мы вошли в мой дом втроём – Нина, соседка и я. На глаза навернулись слёзы.

– Мои вы хорошие! – выдохнула я.

– Цветы – это Нина, а пирог на кухне – это я, – улыбалась соседка.

– Ещё она драила квартиру, – заметила Нина, не отпускавшая мою руку с самого аэропорта.

– Ты мне помогала! – запротестовала соседка.

Боже, как хорошо!

– Белочка, ты какая-то другая, новая, я тебя с трудом узнаю, – шепнула мне в ухо Нина. – Светишься вся.

– Объясню всё потом, – шепнула я ей.

И когда соседка ушла, горячо мною отблагодарённая и задаренная израильскими сувенирами, я рассказала Нине, наконец, обо всём: про детство, про стихи («Я знаю, я помню тебя маленькой!» – воскликнула Нина, всплеснув руками), про Эпоху прозы, про Демона и чудесный полёт в Израиль.

– Всегда видела в тебе что-то особенное, – Нина смотрела на меня, как на пришельца, но симпатичного, милого пришельца. – Не ошиблась. Дай мне, пожалуйста, почитать все твои стихи!

Я вернулась в яркую, сумасшедшую Москву. И чудеса продолжились.