- Ее жизненных сил было не достаточно! – все же вставил свое Эйнаор.

- Для чего!? – сорвался и выкрикнул Лаккомо так, что младший брат отшатнулся в кресле.

Собственный громкий тон быстро отрезвил, и Алиетт-Лэ заставил себя сдержаться и сбросить пар. Вилка согнулась пополам под пальцами, а Лаккомо старательно выдохнул, медленно причесал волосы ладонью и сбросил негатив подальше. Мысленно в воды бездонного Истока.

- Я не верю, что ее невозможно было спасти, - тихо, почти что шепотом, сказал Лаккомо, отворачиваясь вновь к окну. – Да, она не долго прожила на месте силы, но когда мы появились, вокруг не было ни одного дворцового дъерка.

Жадный молчаливый вопрос младшего близнеца ощущался в голове почти физическим давлением. Лаккомо не хотел молчать, слишком долго все копилось.

- Да, я помню это. Помню, что их присутствие ощутил не сразу. Потом, когда научился говорить с ними – спрашивал. Они подтвердили. Медицинский корпус изолирован от стороннего проникновения и от любых «темных» сил. Свидетелей нет. Доказательств тоже. А при лучшей во всех мирах медицине свалили все на… истощение жизненных сил.

Лаккомо хмыкнул с тяжелой болью на душе и продолжил.

- Дед – убит. Якобы в разбившемся флаере. Супруга его вернулась еще при детстве отца в родной клан. Говорят, дъерки ее изживали, а потом доели где-то в клане за длинный язык. Прадед – убит. Тоже разбился на флаере. Его супруга – вообще неизвестна даже Даэрреку. И что в итоге? Видимо на всех Сиетт-Лэ в нашей Династии накатывает или старческое истощение или слепота с параличом. Пра-прадед…

- Я понял, - потирая виски, мрачно сказал Эйнаор. Тема, к которой он вел, ему не нравилась. – Знаю, не идиот.

- Мы в безопасности, пока правим Торией, - пожимая плечами, с мимолетной обреченностью сказал итоговую мысль Лаккомо. – Дворец и Исток отзываются на тебя, Корабль не может летать без меня. Кланы знают это и не тронут, пока мы на своих «престолах». Отец и Даэррек сделали хороший выбор, распределив нас на эти места. Ты бы в космосе загнулся. А я бы просто выжег все напрочь от подножия Дворца до Цинтерры.

Алиетт-Лэ погладил складки тяжелых штор, а Эйнаора пробрало мелкой дрожью от этого тихого спокойного тона и ласкового жеста, за которым брат видел вовсе не ткань. Так гладят чужие оголенные нервы перед пыткой. Или артерии с жизненной энергией перед ее обрывом. Эйнаор не знал, хотел бы он видеть взгляд близнеца в этот момент или нет. Но он знал, что как-то так проступает на свет безумие.

- К чему ты это говоришь? – тихо спросил Эйнаор, осторожно прерывая поток мыслей старшего.