– Господи, Герман. Ну зачем, зачем ты появился? – всхлипываю и меня разом накрывает истерика. – Это все из-за тебя. Из-за тебя я потеряла ребенка. Из-за тебя я больше не смогу иметь детей. Ты во всем … во всем виноват ты.

Интуитивно почувствовала, как воздух вокруг нас затрещал, заискрился, пробегая колючими токами по коже.

– Ась, ты зря так, – за черными зрачками прячется радужка и взгляд Германа становится невыносимо тяжелым.

– Уходи, Герман. Уходи. Я хочу побыть одна, – вырываю руку из его ослабленной хватки. Он больше не удерживает. Только смотрит на меня внимательно с прищуром.

– Я уйду, роднуль. Если ты этого действительно хочешь.

До хруста сжала челюсть. Его спокойствие и холодность, на фоне той эмоциональной бури, что скручивает в тугую спираль мое нутро – бесит. Хочется зарычать. Вгрызться в его толстую кожу, чтобы пробить его надменность и уверенность в том, что он во всем прав.

– Тебе нравится издеваться надо мной? Ты же видишь, что в данный момент я слаба и не могу тебе ответить, – с отчаянием произношу.

– Не нужно отвечать, Ася. Я не глупец и не дурак.

Вижу как с большой неохотой мужчина, любимый мужчина, все же прислушивается к моей просьбе и встает в изножье кровати, упирается в грядушку ладонями, нависает надо мной.

– Ответить мне еще на один вопрос, Ась. Только ты должна на него ответить предельно честно. Скажешь правду уйду. Хорошо?

Сжимаю в кулаках край пододеяльник. Коротко киваю.

– Кто был кроме тебе еще в доме?

Кроме меня в доме? – эхом отзывается вопрос Германа в голове.

И до меня вдруг доходит. Никто… Ведь совсем никто не знает, что Вадик приезжал. А ведь именно от него я пыталась убежать. Испугавшись, что он меня ударит я потеряла голову и сделала то, что сделала.

– Если задумала прикрыть кого, то можешь не утруждаться. Там по всему дому следы от грязных подошв…

– Это был бывший муж.

Перебивая Германа.

В палате на несколько секунд повисает могильная тишина. Мне кажется, что перестали трещать люминесцентные лампы.

– Ну, что ж, он сам подписал себе приговор, – буркнул Герман.

Да-да именно так, он сказал это так тихо, чтобы я не смогла разобрать.