С этими словами она развернулась и зашагала к виднеющейся вдали реке. Вслед за ней никто не спешил. А она сама не знала, что идет навстречу своей судьбе.
***
Света всё шла и шла. Над лугами стояла духота, казалось, в воздухе просто нет кислорода. Тут, будто назло, из-за туч выглянуло солнце, и от этого стало только хуже. Света расстегнула куртку и едва успевала отмахиваться веткой от назойливых насекомых. Перед глазами простирался луг, и от цветов поднимался тяжелый пьянящий дурман.
До реки уже было рукой подать, как вдруг девушка услышала голос. Она пошла медленнее, вглядываясь вдаль. Голос с каждым шагом звучал всё громче, и через пару минут Света смогла разобрать, что это не разговор, а песня: пел мужчина, причем на чужом языке. Света сделала еще несколько шагов, остановилась и невольно заслушалась.
Голос плакал надтреснутой скрипкой, и душа переворачивалась от чего-то необъяснимого; и, хотя слова оставались непонятыми, сразу было ясно, что песня о горькой любви. И какой же красивый мотив всё лился и лился над лугом! Сама Света никогда не пела, только в массовке в дороге, да и то, ее завывания не лезли ни в какое сравнение с этим чудесным голосом. Она, как завороженная, прошла немного вперед и увидела парня, лежащего в высокой траве. Он вскинул голову и, заметив девушку, быстро поднялся. Света отступила назад. Перед ней стоял молодой красивый цыган. Высокий, кудрявый, черноволосый, белозубый, в цветастой рубахе, расстегнутой на груди; он стоял, глядел на девушку и улыбался широкой открытой улыбкой.
— Не бойся, красавица, — сказал ласково, и от его голоса мурашки побежали по спине.
— А я и не боюсь.
— Откуда путь держишь? — спросил он, а глаза так и светились задором.
— Из дома, — сказала Света, — за земляникой иду. А ты откуда?
Парень махнул рукой в сторону реки.
— Там стоит мой табор, — пояснил он.
— А дом твой где?
Он в ответ рассмеялся:
— Я не прячу себя в четырех стенах. Весь мир — мой дом!
Девушка отвела глаза от жгучего красавца.
— Тебя, случайно, не Светой зовут? — спросил он.
Она вздрогнула: