— Ты чего не проходишь? — раздался рядом голос Вадима, и Инна распахнула глаза.

Романов стоял напротив в домашней одежде, с ложкой в руке. Увидев его, она вдруг почувствовала, что готова разреветься.

— Что случилось? Что за вид?

Инна опустила глаза, еще раз осматривая себя.

— Инн, — позвал тихо муж.

Она стояла как потерянная. Смотрела с такой мукой, что он сразу заподозрил неладное. А жена вдруг посмотрела на него и заплакала.

— Инн!

Вадим бросился к ней. Пальто на ощупь было сырым, словно побывало под дождем. К тому же на серой замше местами были весьма заметны пятна размазанной грязи. И весь вид девушки говорил: что-то произошло. Да и слезы эти. Мужчина стащил с нее пальто, усадил на узенький диванчик, разул. Сидя на корточках, он снизу вверх посмотрел на плачущую жену.

— Инн.

— Я упала. Очень больно, — пробормотала она и показала исцарапанные ладони. Вадим тут же стал осматривать их, что-то выговаривая жене. Она слушала, но не слышала. Она видела его, взволнованного, немного сердитого на ее неуклюжесть, и чувствовала тепло. Ее открытые ладони лежали в его руках, и ей не хотелось, чтобы он их отпускал.

— Инн, ты слышишь меня? — вдруг раздалось рядом, и девушка подняла на мужа глаза.

— Поняла? — спросил Вадим.

— Нет, — честно призналась она.

— Ох, горе ты мое луковое. Ты сейчас примешь душ, и я обработаю тебе царапины.

— Да.

— Подожди, давай я тебе помою голову.

Инна стала отказываться от его помощи, но он был настойчив.

— Только платье сними и набрось халат, чтоб потом не тащить платье через мокрую голову, — советовал он, провожая ее до комнаты.

— Я могу сама.

— Очень больно, когда вода попадает на свежие ссадины, — проговорил стилист. — И потом, Инн, я столько голов чужих вымыл за одиннадцать лет…