— Десять тысяч?

— Черт, может всё же ошиблась? Виталий Гордеев?

— Это я, но я не понимаю, десять тысяч чего?

— Вот едрён батон! Да баксов, конечно, а чего еще? Тугриков что ли?

— Десять тысяч баксов?

— Наверно, всё же ошиблась.

— Да нет, погоди. Я помню, что занимал деньги. Так ты вернуть хочешь?

— Ну да! А что? Могу себе оставить?

— Маш, нехорошо воровать.

— Без тебя знаю. Ну нормалек тогда. Значит так, сегодня я не могу, да и поздно уже. Завтра я улетаю, весь день как белка в колесе. Давай в десять в Пулково.

— В десять чего?

— Вечера. У меня самолет на одиннадцать с чем-то там… не помню. А потом я только через месяц приеду.

— А давай раньше?

— Блин, реально никак.

Алька еще поупрямилась, поторговалась, Гордей тоже не хотел соглашаться с ее временем. И тут Калмык показал большой палец, поднятый вверх: вымогатель был на крючке. Алька поломалась для вида и положила трубку.

Но через пару минут телефон опять зазвонил. Алька поднесла палец к губам. Друзья перестали галдеть, а девушка прокричала в трубку:

— Что, Виталик?

Гордей промямлил извинения и отключился.

— Гад, перестраховывается, — проговорил Гоша.

А потом они опять шушукались, изучали фотографию на телефоне. Затем Славка посмотрел на Инну и подошел к ней.