«Вот спасибо, умеешь ты обрадовать и так, что лучше бы просто огорчила, чем огорошила! А без слов убила! Одними мыслями!»

«Но я же не сказала, что надо готовиться именно к кончине!»

«То-то и оно: ты вообще не говоришь — молчишь, а точнее мыслишь! И мне это, как и моим спутникам — непривычно!»

«Хорошо, я попробую испариться!»

«Давно пора, а то можно решить: тебе уста нужны чтобы жевать — и ни на что больше непригодны!»

«А как же относительно тех мыслей, которые я уловила от тебя — вы как-то касаетесь ими и притираетесь с помощью языка! Вам непротивно слюнявиться?»

В ответ насмешка и не только мысленно, а и отобразилась на лице практикантропа.

— Чё — ха-ха…  — было не до смеху Зубу.

— А…  — отвлёкся напарник на него.

— Я говорю: хреново мне, а у тя улыбка идиотская на лице!

— Да не горячись, Зуба, она не про твою честь…

— Кто бы сомневался, что те наплевать на меня! Вон слюни пустил! Чай не нюни! Да и меня ещё рано хоронить! Лучше скажи мне: где мы? И долго мне ещё трястись на этой скотине?

— Оказаться на земле — и в ней — всегда успеешь…

— Вот спасибо — и за откровенность! Кстати, где эта ненормальная, что немая, а?..

У Зуба полезли на лоб глаза. Ещё бы — и было из-за чего. Он вновь открыл рот, а из уст не прозвучало ни слова, даже звука не последовала.

— Доигрался? — снова отпустил ухмылку Мих и на этот раз в адрес напарника.

Ответ ему от Зуба пришёл мыслеобразом:

«Погоди у меня! А уж эта немая также поплатится! И ещё поплачете у меня!»

«Если только от смеха! Ха-ха…».

«Ну, Мих! А ещё друг! Этого я те никогда не забуду! Гадом буду, а не прощу…».