— Тебе доставляет удовольствие изводить меня.

— Ты так просто ведешься, — я прыскаю от смеха. — Ладно, маршмеллоу — отстой. Как насчет шоколада и ужасного рождественского фильма, который я никогда раньше не смотрела?

Он взмахивает рукой, и волшебное зеркало падает с потолка.

— Что-нибудь конкретное?

Я совсем не помню, что мы смотрели. Знаю, что в фильме есть все клише, и мне кажется, что я уже смотрела его раньше, но детали стали туманными, как только он закончился.

Я помню, как сжимала подушку и лежала на плече Аида.

Помню, что это чувствовалось так естественно, так обыденно, что мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что я это делаю.

Помню, как это послало по мне новое чувство жидкого тепла, того, что пробирает до костей.

Помню, как не хотела, чтобы это заканчивалось, не хотела двигаться.

Но, в конце концов, фильм заканчивается, и часы бьют полночь. День тоже закончился. Аид провожает меня в мою комнату. Он повесил на мою дверь венок, шепчущий золотым очарованием. Я удивлена, что в нем нет омелы.