— Это… это так не работает…
— Это не повредит! — я глажу его лицо, полу сжимая его, отчаянно пытаясь зацепиться за какую-то часть его. — Твоя смерть ранит. Твоя смерть уничтожит меня.
Он качает головой.
— Чертовы смертные и их ложь. Ты даже не представляешь, как приятно это прозвучало.
— Это не было ложью, — отвечаю я. — И тебе все еще запрещено умирать. Ты меня слышишь?
Он смотрит на меня, его зрачки расширены.
— Я слышу тебя, — он дрожит. — Продолжай… продолжай говорить, Сефи. Поведай мне еще своей прекрасной лжи.
Он становится все холоднее, тепло покидает его. Кожа блестит, как лед. Это не нормально и точно не хорошо. Я беру его руку. Он словно онемел, и у меня едва хватает сил сдерживаться.
— Я не солгу тебе, — тихо говорю я. — Я скажу тебе правду. я хочу, чтобы ты остался. Ты мне нравишься, возможно, даже больше, чем кто-либо когда-либо нравился. Я не могу сказать ничего похожего на «прощай», это слишком больно. Ты мне небезразличен. Этот темный мир — самый красивый из всех, что я когда-либо видела, и…и он прекрасен благодаря тебе. И ты такой же прекрасный и хороший, я вижу тебя, и знаю тебя, и мне