— Я… я не хочу заставлять тебя говорить о том, что тебе неприятно, но… Я надеюсь, ты захочешь поговорить о них со мной, — я делаю осторожный вдох. — Шрамы на спине. Ими одаривала тебя мать, да?

Аид отворачивается и смотрит в потолок.

— Только тогда, когда я действительно, по-настоящему ее разочаровывал.

— Аид…

— Я никогда никому не рассказывал. Думаю, Эметрия знает. Но так же никому не рассказывала.

Я наклоняюсь к нему, беря его руки в свои.

— Потому что тебе стыдно.

Едва заметный кивок.

— Даже если знаешь, что не тебе должно быть. А ей.