Силы у них больше чем у меня, поэтому и дело двигалось быстрее, и лист получался тоньше. В один из таких перерывов мастер присел на скамеечку рядом со мной.

— Скажи, Лахлан, а в той мастерской, где ты работал, там какую посуду из стекла делали?

Мастер отрицательно покачал головой.

— Нет, леди, мы просто катали вот такое листовое стекло. Хозяин и так получал хороший доход. Глазго вслед за Эдинбургом тянулся, богатые люди все хотели иметь красивые стекла. Мастера иногда пробовали из остатков расплава для себя что-то сделать, но хозяин следил за этим, заставлял все остатки расплава, и свежую шихту выливать. Если только немного, маленькими кусочками, удавалось себе стекла раскатать. Вот я сестре и сделал, по кусочку.

К следующему перерыву я, глазея вокруг, увидела стоящую у небольшой каменной стенки пустую телегу. Поскольку голова моя была сейчас свободна от мыслей и хлопот, можно сказать, пустая, как барабан, то в нее, в голову, то есть, забежала одна мыслишка и принялась носиться по просторам. А именно — каков здесь снежный покров и как люди передвигаются зимой? Вряд ли на телегах, ведь климат здесь должен быть гораздо суровее, чем в равнинной Англии. Это я и спросила у Лахлана.

— Снега здесь в горах наметает много, иной раз, сойдешь с тропинки и сразу проваливаешься в сугроб выше колен. Ездят или просто верхом и только по дороге, или на снегоступах ходят.

— А сани на полозьях здесь не пользуются спросом?