А дома меня ждали новости. И не сказать, что хорошие.

Первым, кроме стражников на воротах, нас встречал Уилли. Малыш так искренне радовался моему возвращению — обнимал за талию (выше не доставал) тёрся щекой о мою ладонь и даже украдкой понюхал мою юбку, пытаясь уловить мамин запах… Не передать словами, как меня это растрогало, ну как тут не подхватить на руки ребенка и прижать его к себе, целуя в темноволосую макушку с торчащим вверх упрямым вихром! Чистая, открытая детская радость была столь заразительная, что все вокруг улыбались радостно, а немолодой охранник у ворот, муж кухарки солдатской кухни, улыбаясь в густые усы, прогудел.

— Мальчонка уже с час от ворот не отходит, говорит, сейчас мама приедет! То с нами посидит, то рядом побегает, а то за ворота выскочит! Но вы не волнуйтесь, леди, мы за ним приглядывали и дальше моста не пускали! Вот как маму любит, на расстоянии чувствует!

Прижимая к себе сына, я украдкой показала кулак выглядывающему из-за створки ворот Ларику. Тот виновато развел руками — мол, удержать не смог, а вредить малышу не хотелось!

— Ну, как ты тут был эти дни, что делал, все ли дома нормально?

Малыш завозился на руках, слез на землю, виновато шмыгнул носом и, отведя глаза в сторону, пробормотал.

— Да все хорошо, мамочка, все живы — здоровы!