— Липа! Будь добра, у нас ведь что-то осталось после ужина? У нас гость, поэтому нам бы ужин на одного и чай на троих, с чем-нибудь. Кузька, выходи, ни за что не поверю, что ты не подслушивал!

Раздалось виноватое хмыканье и за столом на кухне проявились все мои брауни, сидевшие за чаем и явно что-то горячо перед этим обсуждавшие. Ясно, хозяевам скелет надраивали (идиоматическое выражение, соответствует русскому "мыть косточки").

Липа уже суетилась у плиты, гремя крышками, Кнопка шустро ставила чашки — тарелки на поднос, Кузя вызвался ей помочь доставить все это в столовую и сервировать там стол. Джентльмен, однако!

Когда все было готово, я пригласила всех в столовую, погрозив пальцем Кузьке, который явно намылился погреть уши. Тот понятливо кивнул и исчез. Впрочем, большой уверенности в конфиденциальности мне это не прибавило — ведь Нафантию я не запрещала! А он на кухонном собрании присутствовал.

Мы с Иннис воспитанно вначале отпивали чай, пока Гленн ужинал. Потом я махнула рукой на этикет, придвинула к себе вазочку с клубничным вареньем и с нервняка умяла половину содержимого, продолжая свои размышления, если он потребует свое право мужа, то есть супружеский долг, только теперь они перешли в пикантную плоскость. Что мне делать? Меня с души воротило от одной мысли об этом. Было почему-то стойкое убеждение, что я буду изменять себе самой с чужим мужиком! Ну не могу я вот так! Я его совсем не знаю, вижу первый раз в жизни и здрасти! Приехали! Устраивай незнакомому мужику ночь любви и страсти! Ну, уж нет! Отправлю-ка его пожить в гостевую спальню, благо, они сейчас все отремонтированы и приведены в порядок, белье там чистое, тепло, ванну попрошу Кузю организовать, если он на меня не дуется на кухне. А в дальнейшем посмотрим, как жизнь будет складываться, может, и привыкну. Как ни странно, полного отвращения к этому мужчине я не испытывала, что-то все равно меня в нем привлекало, если даже как бы и не тянуло к нему. Тьфу на тебя, дура — баба! Кто о чем, а вшивый о бане! То есть, мы, женщины, все о любви и сильном мужчине грезим. А тут такой экземпляр, такой генофонд почти бесхозный! Хотя чего это я? Очень даже хозяйский!

Ел Гленн быстро, видно было, что очень голоден, но аккуратно, не жадно. Так обычно ел мой Мишка, оголодавший после целого дня суеты по своим бизнесменским делам и забывший даже про обед. Наевшись, он отстранялся от стола и говорил — Ну, вот, накидался, теперь и чаю можно попить. С пирожком.

Опять мне Миша пригрезился, грешные мысли, видимо, воспоминания пробудили. К моему удивлению, Гленн, закончив ужин, отстранился и сказал.