Джейк начал с базовых вопросов, в частности, вытянул из нее текущий домашний адрес, ранее остававшийся неизвестным. Коллекторы не нашли ее в Оксфорде, и они долго обсуждали, какой адрес назвать. Не слишком вдаваясь в подробности, защитник представил суду ее прошлое: две беременности до семнадцати лет, отсутствие диплома об окончании средней школы, два неудачных замужества, первый тюремный срок в 23 года, год в окружной тюрьме за сбыт наркотиков, второй за то же самое в Техасе – два года. По словам Джози, она признавала свое прошлое, совершенно им не гордилась, все отдала бы за возможность вернуться назад и многое изменить. Она держалась одновременно мужественной и уязвимой. Пару раз Джози даже улыбнулась присяжным, но не дала понять, что преуменьшает серьезность положения. Больше всего она сожалела о том вреде, который причиняла своим детям, о том, какой дурной пример им подавала. При упоминании детей голос Джози дрожал, она вытирала глаза платком.

Хотя все вопросы и ответы были тщательно отрепетированы, разговор производил впечатление спонтанного. Джози излагала свою историю то свободно, то преодолевая себя. Джейк заглядывал в свой блокнот, хотя заучил каждое слово наизусть. Либби и Порсия тоже могли бы слово в слово пересказать весь диалог.

Меняя тему, Джейк произнес:

– Итак, Джози, третьего декабря прошлого года вы позвонили по номеру 911, окружному диспетчеру. Что тогда произошло?

– Протестую, Ваша честь, – сказал Дайер. – Какое отношение это имеет к убийству двадцать пятого марта?

– Мистер Брайгенс?

– Ваша честь, этот звонок на 911 уже в распоряжении присяжных. Шериф Уоллс дал показания о нем вчера. Это имеет отношение к делу, поскольку связано с надругательствами, насилием и страхом, пережитыми этими людьми и приведшими к событиям двадцать пятого марта.

– Протест отклонен. Мистер Брайгенс!

– Джози, расскажите нам, что произошло третьего декабря, – попросил Джейк.

Она поколебалась, глубоко вздохнула, словно боясь вспоминать события другой страшной ночи.

– Была суббота, почти полночь. Стюарт вернулся в плохом настроении, сильно пьяный, как обычно. На мне были джинсы и футболка, бюстгальтера не было, и он стал обвинять меня в том, что я сплю с кем попало. Так случалось довольно часто. Стюарт повадился обзывать меня шлюхой и потаскухой, даже при моих детях.

Дайер опять вскочил:

– Протестую! Показания, которые невозможно проверить, Ваша честь.

Судья Нуз произнес, глядя сверху вниз на свидетеля:

– Мисс Гэмбл, я попрошу вас не цитировать высказывания потерпевшего.

– Да, сэр. – Как Джейк предупреждал, так и получилось. Но присяжные не забудут ее слова.