Вся уверенность в деле свободного капитала улетучилась, оставив любые формы капитала и частной инициативы за скобками этой ночи, а взгляд не отрывался от пистолета. И то, что товарищ Репейс не имел в открытом виде оружия – не очень успокаивало, даже хуже, он лишь спокойно улыбался, освещенный тусклым светом горевшего канделябра.

– Давайте сюда свою реликвию. Карина Карловна, ну, что вы смелее – произнес товарищ Репейс.

Карина Карловна, не пытаясь что-либо возразить, сделала два шага вперед. Рыжая борода находившийся в середине шеренги, которая по-прежнему соблюдая строй стояла лицом к спине, прошептал.

– Бежать нужно.

– Поздно – прошипел Эдуард Арсеньевич в ответ. Услышав их, голос Репейса, произнес.

– Действительно поздно, да и ненужно, куда лучше войти в распростертые объятия истории.

– Давайте Карина Карловна, время не будет нас ждать, тем более нужно произнести клятву, которую я любезно подготовил для вас всех.

Карина Карловна набралась смелости, сделала еще три шага вперед, Ироним Евстратиевич остался позади, врастя ногами в землю. Иван Васильевич тяжело дышал, без всякого сомнения, проклиная несправедливую судьбу и тот далекий день, когда он вдохновленный переменами, сооружал этот дурацкий постамент, находясь при этом в сильном алкогольном опьянении.

Руки Карины Карловны по-прежнему не хотели отпускать священный ларец. Товарищ Репейс протянул к ней свои руки, его глаза блеснули огоньком, лицо не скрывало довольной улыбки. Карина Карловна протянула ларец и наконец-то сумев преодолеть внутренний барьер, прошептала.

– Мы все очень рады услужить вам товарищ Репейс, рады способствовать всему тому, что вы скажите.

Последние слова прозвучали громче первых, взгляд Карины Карловны не хотел покидать товарища Ефимози и его черный пистолет.

– Это хорошо, очень хорошо – довольно произнес товарищ Репейс.

– Всегда рады стараться, дорогой товарищ Репейс. Вы знаете мое радушное к вам расположение в любой ситуации – не выдержав глубины и пафоса момента, вступил в разговор Эдуард Арсеньевич.

Церемониальный строй нарушился. Все разошлись, образовав что-то похожее на полукруг. Рыжая борода старательно прятался в темноту. Инна думала о том, что это сон, и скорее бы он закончился, причем совершенно неважно каким образом.

Товарищ Репейс, не скрывая удовлетворения, осмотрел ларец. Ефимози зажег бензиновую зажигалку с толстым языком пламени, товарищ Репейс открыл крышечку; – Чудесно все на месте – произнес он.

– Отличная работа, моя дорогая – обратился Ефимози к Карине Карловне, она смутилась, опустив глаза.