В отличие от большого количества писем, полученных канцлером (в частности, епископом Лэнгли, вторым канцлером Генриха), лишь небольшое их число было отправлено лейтенантам короля или в королевский совет, и лишь некоторые из них представляют особый интерес. В одном из них, отправленном из Вернона (на Сене между Руаном и Парижем) 28 апреля 1419 года, король сообщал Бедфорду, что фламандцы попросили продлить срок для торговли провизией, который недавно истек. Бедфорд и Лэнгли должны были назначить посланников для переговоров, но условия, о которых они должны были договориться, были определены самим Генрихом[1196]. Почти год спустя, 30 марта 1420 года, Генрих написал Глостеру и совету в Англии о рекомендациях сэра Джона Типтофта, сенешаля Гиени, относительно управления этой областью, и о реакции на них приближенных короля. Совету в Лондоне не было дано возможности прокомментировать предложения, которые к этому времени приобрели статус королевской воли[1197]. В другом письме, отправленном из осадного лагеря под Руаном, 29 ноября 1418 года, Генрих отчитывал своего брата Бедфорда за то, что тот не предпринял действий в соответствии с инструкциями, которые были даны ему, чтобы обратить внимание на нарушения перемирия с Бретанью, поскольку бретонцы все еще подавали свои жалобы. Канцлеру было велено принять срочные меры, чтобы те, чьи имена фигурировали в петиции с жалобами, были немедленно отправлены к королю. Письмо заканчивалось отрывистым выражением надежды на то, что подобное не повторится[1198].

Интерпретация таких писем может быть сложной. Их прямота привлекает, поскольку формы, которые использовались при написании средневекового письма, утомительны и неинтересны. С другой стороны, очевидно отсутствие внимания к личности, в данном случае к родному брату Генриха, которого, как видно, он обычно уважал. В письме к Бедфорду мы ощущаем раздражение короля по поводу неспособности его лейтенанта добиться выполнения его, короля, приказов на практике, а также его досаду на тех, кто не соответствовал его строгим стандартам. С чисто английской точки зрения, явно бесцеремонное обращение Генриха со своими лейтенантами и советом в Англии, которому оставалось принимать мало важных политических решений и который был вынужден выполнять приказы, основанные на решениях, принятых королем находившимся в другой стране, открыто для критики, критики, которая может отражать чувство некоторых англичан того времени, что король предпочитает им Францию. С другой стороны, большим достоинством Генриха было то, что он смог дать ощущение единого руководства предприятием, которое означало одновременное управление Англией и растущими владениями во Франции, предприятием, которое требовало принятия решений одним человеком, которым в данном случае мог быть только король. В состоянии войны, в то время, когда необходимо было достичь и сохранить хрупкий баланс союзов, великое предприятие нуждалось в человеке (возможно, дирижере), который следил бы за тем, чтобы все части оркестра играли вместе. Записка Генриха канцлеру Лэнгли о том, что он должен проследить за предполагаемыми вымогательствами, практикуемыми нотариусом из Лестера в отношении Марджори Дейе и ее мужа, и что средство защиты должно быть быстро предоставлено, "принимая во внимание состояние здоровья этой Марджори"[1199], предполагает, что даже на расстоянии король мог предпринять активные шаги для обеспечения милосердного применения закона, чтобы правосудие было как свершившимся, так и видимым.