В то время как наш родной язык, то есть английский, в наши дни начал почетно расширяться и украшаться, ибо наш превосходнейший повелитель, король Генрих V, в своих письмах и разнообразных делах, касающихся его собственной персоны, охотнее предпочитал объявлять тайны своей воли, и для лучшего понимания своего народа, с прилежным умом приобрел общепринятую идиому (оставив в стороне другие), чтобы быть похвальным упражнением в письме; и есть многие из нашего ремесла пивоваров, которые имеют знание письма и чтения в упомянутой английской идиоме, но в других, а именно, в латинской и французской, которые до этих времен использовались, они никоим образом не понимали. По этим и многим другим причинам, учитывая, что большая часть лордов и доверенных коммун начали записывать свои дела на нашем родном языке, мы также в нашем ремесле, следуя в некотором роде их примеру, постановили запомнить необходимые вещи, которые нас касаются, как это видно из нижеследующего…

В то время как наш родной язык, то есть английский, в наши дни начал почетно расширяться и украшаться, ибо наш превосходнейший повелитель, король Генрих V, в своих письмах и разнообразных делах, касающихся его собственной персоны, охотнее предпочитал объявлять тайны своей воли, и для лучшего понимания своего народа, с прилежным умом приобрел общепринятую идиому (оставив в стороне другие), чтобы быть похвальным упражнением в письме; и есть многие из нашего ремесла пивоваров, которые имеют знание письма и чтения в упомянутой английской идиоме, но в других, а именно, в латинской и французской, которые до этих времен использовались, они никоим образом не понимали. По этим и многим другим причинам, учитывая, что большая часть лордов и доверенных коммун начали записывать свои дела на нашем родном языке, мы также в нашем ремесле, следуя в некотором роде их примеру, постановили запомнить необходимые вещи, которые нас касаются, как это видно из нижеследующего…

Далее следует запись о заседаниях того дня на английском языке, датированная четвергом, 30 июля 1422 года[1420].

Сознательное решение Генриха V активно поощрять использование английского языка важно в двух отношениях. Это было практическое решение, несомненно, продиктованное осознанием того, что французский и латынь понимала и использовала все меньшая часть населения, о чем свидетельствовало заявление пивоваров. Его инициатива послужила мощным прецедентом для все более широкого распространения этого языка как в бизнесе, так и в государственных делах после его смерти, что стало "поворотным пунктом в использовании английского языка",[1421] когда в письменной речи стал широко использоваться просторечный язык[1422]. Поощрение просторечия было также частью эмоциональной апелляции к языку как истинному признаку нации. Полтон утверждал, что так оно и есть. Язык был особенностью народа, признаком его индивидуальности. Генрих стремился показать, что его королевство и его народ неординарны, что они могут стоять на собственных ногах. Человек, который заказывал переводы и поощрял более широкое использование английского языка, пытался утвердить культурную независимость своей страны. Это был не последний вклад короля в создание сильного духа независимости, который помог выделить Англию в мире начала XV века. Это также был шаг, который в долгосрочной перспективе помог создать язык, присущий нации. Неудивительно, что Генрих V всегда считался очень английским королем. Его вклад в развитие языка нации был значительным по любым стандартам, и, таким образом, он помог в важнейшем и практическом смысле создать все более сознательную и успешную английскую нацию.