Если бы я не увидел выражение покоя и последующей радости на лице первой женщины перед ее обращением во прах, то есть миг торжества души, то не смог бы продолжить это кровопролитие и в ужасе бежал…

На наших глазах произошло чудо: в одно мгновение тело графа превратилось в прах. Но перед этим на его лице появилось выражение несказанного покоя – в течение всей своей последующей жизни я буду радоваться этому, ибо и представить себе не могла такое благостное выражение на этом страшном лице¹⁹⁹.

Автомат, дикарь, дитя – три грани мифологемы Нового времени – составляют основу образа шерлокианского героя; по мере развития этого образа они находят все новые преломления – хищный зверь, вампир, убийца, каннибал, безумец, подменыш, иностранец, инопланетянин.

¹ «The Adventure of Wisteria Lodge».

² «Скандал в Богемии». Пер. Н. Войтинской.

³ «Знак четырех». Пер. М. Литвиновой.

⁴ Там же.

⁵ «Его руки были вечно в чернилах и в пятнах от разных химикалий, зато он обладал способностью удивительно деликатно обращаться с предметами, – я не раз это замечал, когда он при мне возился со своими хрупкими алхимическими приборами» («Этюд в багровых тонах». Пер. Н. Треневой). В оригинале стоит «his fragile philosophical instruments». В XVII–XVIII вв. философскими инструментами назывались научные инструменты и аппараты, предназначенные для публичной демонстрации различных физических эффектов. Слово «философский» в этом контексте связано с понятиями «экспериментальной философии» и «естественной (натуральной) философии»; сам термин «ученый» закрепился лишь к середине XIX в., а в XVII–XVIII вв. представители точных и естественнонаучных дисциплин называли себя натуралистами, натурфилософами, «энтузиастами экспериментальной философии» и т. п. (см.: Лисович И.И. Скальпель разума и крылья воображения: Научные дискурсы в английской культуре раннего Нового времени. М.: Изд. дом ВШЭ, 2014. С. 18).

Перевод слова «philosophical» как «алхимический» представляется удачным, поскольку отсылает к традиции романтизма, в которой ученый часто предстает в образе мага, чародея. Так, у Гофмана это не только вымышленное лицо, например Коппелиус/Коппола в «Песочном человеке», но и реальные исторические персонажи, такие как Антони ван Левенгук и Ян Сваммердам в «Повелителе блох»; на исходе XIX в. у Вилье де Лиль-Адана в романе «Будущая Ева>> несомненными чертами могущественного мага наделен знаменитый американский изобретатель Томас Эдисон. Ученым-чародеем является и Виктор Франкенштейн у Мэри Шелли; своего рода «магической» аурой окружен эксцентричный профессор Челленджер у А. Конан Дойля в цикле новелл и рассказов, посвященных этому персонажу.