– Ты не отсиживаешься, Мелдиан. Ты защищаешь мать и свою жену. Защищать близких не менее почётно и важно, чем сражаться в самом сердце битвы, поверь мне.

Мел надулся.

– Защищать мать? Ты серьёзно? Да она сама способна разнести половину деревни, если кто-то к ней сунется! Мог бы, кстати, и её задействовать.

Вольфзунд нахмурился.

– Женщинам нет места на войне. Я ни за что не стал бы рисковать Перинерой, и ты это знаешь.

– Но тем не менее Симониса вовсю помогала тебе.

Вольфзунд не ответил.

– Отец, просто позволь мне. – Мел решил подступиться с другой стороны. – Я хочу проявить себя. Хочу показать, что не беспомощный уродец, не просто заколдованный сын Владыки, а что сам способен на большее. Что хотя бы не трус. И не думай накладывать свои бессмысленные ограничивающие проклятия, как в прошлый раз. Я взрослый мужчина и больше не позволю такого.

Мелу пришлось призвать на помощь всю свою храбрость и всё упрямство, чтобы достойно выдержать уничтожающий взгляд Вольфзунда. Наконец, Владыка вздохнул и медленно опустил голову.

– Ты не трус, а упрямец и глупец. Ты поможешь мне тем, что останешься здесь, Мелдиан, разве это неясно? Больше всего на свете я дорожу не властью, а… тобой. И оставшись, ты покажешь мне, что слышишь меня и тоже дорожишь тем, что я от тебя прошу. А прошу я немногого.

Его голос прошелестел тише, чем ветер в ветках, и у Мела сжалось в груди. Он нерешительно дотронулся до отцовской руки, а когда понял, что Вольфзунд не ёрничает и не отстраняется, крепко сжал его пальцы. Чувство долга боролось с желанием угодить отцу, и Мел наконец выдавил:

– Так… Так и быть. Но поклянись мне вернуться. Поклянись, отец, что ты переместишься в Птичьи Земли, едва приведёшь в действие оружие из Священного Всполоха. Едва заметишь первую алую искру – беги без оглядки. Не оставайся в Королевстве – мало ли что может пойти не по плану. Перемещайся сразу сюда, к нам. К матери.

Губы Вольфзунда сжались в нитку, и Мел вздрогнул от тревожного предчувствия. Разве он просил о чём-то трудновыполнимом? Почему отец молчит?

Наконец, Вольфзунд тихо ответил:

– Клянусь.

– И если ты соврал, то тотчас превратишься в вонючую жабу.

Губы Вольфзунда тронула улыбка.

– Я же сказал. Я клянусь тебе, Мелдиан. Чем только пожелаешь.

– Ладно. Тогда и я клянусь остаться здесь. Первым Волшебником и Преисподней, майской ночью и луной, сотнями звёзд и… Чем там ещё обычно клянутся?

– Ничем из этого, – фыркнул Вольфзунд. – Я, в свою очередь, прошу не формальной клятвы, а той, что идёт от сердца. Поклянись Лиссой, Мелдиан. И вашими нерождёнными детьми.