Знаки светились, переливаясь от апельсинового до кровавого и, как пойманные в сети, плыли к главе Ордена. Липли друг к другу, смешивались в слова и предложения. Пока неясные, но уже читаемые. Собирались, и множились, множились, множились, оборачивая главу Ордена сверкающими письменами. Защитница складывала их в голове, пока пылающие буквы не превратились в магическую формулу.

Оксана с трудом сглотнула. Не может быть! Заклинание обратного времени невозможно прочитать. Даже безумный волшебник, сотни лет назад придумавший пагубные чары, не смог. Для их заклятия нужны тридцать колдунов, которые будут ворожить одновременно, буква к букве, только это спасло миры от разрушения. Оксана не верила глазам, магистрату удалось невозможное. Пагубные чары заставляли все, когда-либо наложенные, заклятья измениться на противоположные.

Не в силах перебороть заклинание обратного времени, глава Ордена тащил его к себе. Пагубные чары медленно поддавались. Они всё равно разрушали резиденцию Ордена, но не так быстро, как должны были. Рассыпалась сложенная волшебством мозаика. Распадались в прах сотканные колдовством гобелены. Трескались и крошились величественные колонны. Искривляясь, никли канделябры, а свечи оплывали лужами и испарялись. Лопались плитки на полу. Даже пыль разваливалась на ничтожные частицы и исчезала. Всё сотворенное ворожбой превращалось в ничто.

Оксана неимоверным усилием сдвинула ногу и переставила вторую, сделав крошечный шажок. Бесполезно. Так из ловушки не выбраться. Она вспомнила своё бахвальство у стены. Хотелось кричать, орать, реветь в голос, но она не могла выдавить ни одной слезинки. Само время удивленно застыло, запретив не то, что колдовать, а даже шевелиться.

Должны были примчаться страх, обида и уныние, но их смело удивление. Защитница смотрела, как резиденция Ордена превращается в прах, и не могла повести мизинцем. Всё закончится так? Магистрат будет вечно царствовать в тридцати мирах? А как же её планы? Длинная счастливая жизнь, любимый муж, здоровые дети. Как же они?

Взорвался расписной свод, и трещины поползли по стенам, вгрызлись в пол, круша и разрывая каменные плиты. Вместе с залом рассыпало́сь изумление, а на его место вползал запоздалый ужас. Из глаз лениво потекли слезы отчаяния.

Грохот неожиданно стих. Облако золотых рун, окружавшее главного защитника, затрепетало. Тесно собранные буквы раздались, и Оксана увидела дядю Антуана. На перекошенном лице выделялись лишь потемневшие глаза. Вваленные щеки вздрогнули, подбородок едва заметно дёрнулся, и губы растянулись в ободряющей улыбке.