Но как бы тщательно Эти Двое ни мылись, люди, завидя их, продолжали цыкать зубом. И в конце концов они усвоили, что лучше просто держаться ото всех подальше. Не то чтобы стали вести себя неприветливо, нет, просто без особой нужды из хлева, ставшего им надежным убежищем, не показывались.

Прогудел рожок, возвещая конец работе. И солгал, как всегда, ведь работа никогда не заканчивалась — лишь останавливалась ненадолго. Самуэль поставил на землю ведро с водой, отступил на пару шагов и окинул хлев взглядом. Покрасить бы его не мешало, красная краска уже облупилась, да и белая тоже. «Вот и славно, — подумал он. — Пускай будет неприглядным, как истина». Не будет он ничего делать, пока Галифаксы прямо не прикажут.

Отойдя чуть вправо, Самуэль посмотрел на деревья, стеной вставшие на противоположном берегу бегущей за хлевом реки. Солнце уже потускнело и вот-вот готово было нырнуть в чащу леса. Обернувшись влево, туда, где белело поле, он разглядел силуэты людей с тюками хлопка на головах и спинах. Они брели к стоящим в отдалении повозкам и сбрасывали в них свою ношу. А по сторонам этого человеческого ручейка стояли Джеймс, старший надсмотрщик, и его подручные. Сам Джеймс взвалил ружье на плечо, другие же направляли стволы на работников, в любую минуту готовые выстрелить. Самуэль вдруг задумался, удалось бы ему побороть Джеймса? Тубаб, конечно, тяжелее его, да к тому же вооружен, но сойдись они в честном бою — как полагается, кулак на кулак, сердце на сердце — и Самуэль, наверное, смог бы его сломить. Пусть не как веточку, но как мужчину, чей конец уже не за горами.

— Может, подсобишь все же? — вдруг раздался рядом голос Исайи.

И Самуэль, вздрогнув от неожиданности, обернулся.

— Ты б лучше ко мне так не подкрадывался, — отозвался он, смущенный тем, что его застали врасплох.

— Да кто подкрадывается? Подошел просто. Но ты, гляжу, занят очень, в чужие дела лезешь…

— Вот еще, — фыркнул Самуэль и махнул рукой, словно отгоняя комара.

— Дак подсобишь мне загнать коней в стойла или нет?

Самуэль закатил глаза. Уж такой этот Исайя послушный. Может, даже и не послушный, но зачем отдает себя им так всецело и с такой готовностью? Самуэлю казалось, что это он от страха.

Исайя тронул его за спину и, улыбнувшись, направился к хлеву.

— Похоже на то, — прошептал Самуэль и пошел следом.

Они распрягли лошадей, напоили их, дали каждой по охапке сена, а оставшееся смели в левый передний угол, поближе к аккуратно сложенным снопам. Самуэль работал неохотно, фыркал, вздыхал и тряс головой. Исайя же, наблюдая за ним, только посмеивался, хотя и понимал, как опасно может быть такое настроение. Однако утешение здесь приносили даже мельчайшие проявления непокорства.