Лень ударила, с грохотом ломающихся пород, и силой, разрушающей города. Цинизм оказался в другом месте. Он бежал вдоль упавшего столпа, перепрыгивая через открывающиеся трещины. Лапы с левой стороны, оставляли на щупальце расползающиеся раны. Они мгновенно воспалялись от яда Цинизма и начинали гнить и разрыхлять тугую плоть. Лень взревела из глубин недосягаемых подземелий.

Добежав до основания щупальца, Цинизм схватился за него семью конечностями, и тут же скрылся в раздробленных породах. Щупальце втянулось, унося его с собой. Дно замерло. Истлевший поток времени запнулся и встал. От ветхости и застоя, он не смог вместить в себя столько событий одновременно. Рывками он открывал грядущее, в котором Лень умирала в конвульсиях, разрушающих само мироздание Дна.

Фонтаны ихора взметнулись из открывшихся колодцев и расщелин. И снова все замерло. Мгновенно провалились долины и раскололись горы. Многометровые волны щебня обрушивались на бегущие армии. В низинах бурлила холодная жижа, прибывающая из тоннелей прокопанных вездесущими щупальцами. Огромные плиты отталкивались друг от друга, превращая картину Дна в агоническую мозаику.

И в центре ее поднялся вулкан. Порода вздыбилась и устремилась вверх, скатываясь с поднимающегося колосса. Бугристое тело лени, никогда не посещавшее поверхность, вынырнуло из непробиваемых толщ, не заметив их. Так сильна оказалась ее боль. Мускульное кольцо, усаженное прозрачными крючками, заливал ихор и всплывающая требуха. Единственный глаз, бледно желтый, с расплывающимся зрачком, кровоточил. Лень выползла наружу, дергаясь и трепеща, завалилась бесформенным плодом, под которым корнями змеились щупальца. От нее валил пар, застилающий все вокруг ядовитым туманом.

На умирающем теле быстро расползались гноящиеся раны. Лень стонала, жалобно, как невинная жертва. Но неизбежный распад поглотил ее, даже кости покрыв язвами и рубцами.

Дно, то, что еще выжило в нем, наблюдало за этим, чувствуя необратимость конца. Власть демонов внимания была подорвана, Лень — побеждена. Оставался последний не свергнутый символ тихого царства.

Охлаждение.

За ледяными стенами твердыни, оно собирало остатки армии на защиту. Оно не боялось конца своего правления. Максиме обещала единение, но не сейчас. Позже. Нужно было защитить ЛПВВ любой ценой, потому что оно могло помешать великому освобождению остальных. А это значило, что все начнется заново. Дно переродится. Снова наполнится калеками и неполноценными. Его накроет сонная безнадежность.

Охлаждение знало о ничтожности своей роли в настоящих событиях. Но инструкции Пророка потеряли актуальность с появлением человека. Оно знало, что, не смотря на обрушение Каноничных Столпов, их призрак еще не ушел. И этот человек — их отмщение. Он разрушит все. Глупый и невежественный. Слепец, охваченный эгоистичными страстями и предрассудками. Он не понимает, на что может обречь нас.