Этот успокаивающий звук разума. Одна низкая нота. Словно бесконечная мантра. А-а-а-а-а. Она то и дело прерывалась.

Пошел вязкий дождь. Ирония двигалась к Центру, наблюдая за безнадежным сопротивлением позитива. Предательница, стоит отдать ей должное, прекрасно координировала свои силы. Агенты цензуры и светлые рыцари оставляли квартал за кварталом. Беженцы затапливали площади, создавая идеальную среду для внедрения. Среди беспомощных образов зрели культы Одиночества и цикл повторялся. Добродетель становилась преступной слабостью, но позитив не мог пойти против своей природы.

Ирония добралась до Центра, с трудом уходя от огня зенитных установок. Цилиндрическое здание, похожее на колизей, венчал купол Неприкосновенной ложи. Он был темен и пуст. Однако вокруг держалось серьезное оцепление. Тысячи светлых рыцарей стояли тут дозором, поддерживаемые тяжелыми позитивными орудиями.

Став совсем тонкой, Ирония незаметно пересекла воздушное пространство и прижалась к куполу, вглядываясь внутрь. За стеклом действительно никого не было. Только неподвижный сумрак. Странно. Возможно, они спустились в кратер, что бы лично бороться за свои интересы. Тогда она, возможно, впервые зауважала бы их. Но, скорее всего, собрание просто разбежалось, потеряв концентрацию. Ждет, что все разрешиться само собой. В конце концов, кто-нибудь предпримет… Что-нибудь.

Опустившись ниже, Ирония отыскала незапертую арку и пробралась внутрь. В коридорах Центра тоже было пусто. Не к чему было прислушаться. Проклятье неподвижности завладело мышлением. Его злейшие враги обосновались здесь, холод, тьма и безмолвие. Живая некогда геометрия застыла, изуродовав планировку коридоров и залов. Ирония спускалась все ниже, преодолевая хаотичные наросты из фигур. Яд статичности капал с потолка.

Наконец, Ирония достигла уровня кратера. В огромном помещении горел всего один прожектор. Его свет легко проникал сквозь старый, почти развеявшийся дым. Освещал он последнего свидетеля того, что случилось здесь. Прима-образ Здравомыслия сидел на вздыбившейся земле, глядя в одну точку. Он напоминал теперь старика в хламиде, покорившегося своей судьбе. Мудрого, но беспомощного.

Ирония пересекла арену. Приземлившись рядом с примом, она долго смотрела на него, прежде чем заговорить. Поэтому он оказался первым.

— Они ушли, — сказал он. — Сказали, что вернутся сюда хозяевами. И я верю им.

— А где Ложа? — спросила Ирония.

— Ушли, — повторил образ. — Но эти ничего не обещали.

— Так я и думала.

Здравомыслие посмотрело на нее снизу вверх.