— Это… Это неправильно. Жестоко.

Воля отмахнулась, как от мухи.

— Жестоко, — повторила она. — Архивариус.

— Пип?

— Расскажи нам, что случилось с Теополисом.

Котожрица побелела, как молоко. Она вся сжалась, словно ее уже ударили, пробили насквозь. Уши прижались к голове. Глаза расширились и остекленели. Сейчас хватило бы легкого дуновения, чтобы развеять ее самообладание.

— Я бы почувствовала, — прошептала она. — Не может быть. Неужели я так далеко?

Все прижал ее к себе, ласково гладя по спине.

— Пип-пуп-пи-пип, — поведал Архивариус, выдержав паузу.

— Он еще стоит, — перевела Воля.

Жрица выдохнула, промокнув рукавом слезу.

— Но осажден со всех сторон! — громогласно продолжила Воля. — Чудеса Только Воздающего пока сдерживают Негатив. Но это не продлится долго. Тебе не кажется, рыцарь-защитник, что жестоко будет дать погибнуть всему, удовлетворив твою чуткую сострадательность и избавив человека от предназначения.

Ответа не последовало.

— Впрочем, — Воля смягчилась, — этот спор, в текущих обстоятельствах, бесполезная диалектика. Раз уж единственный шанс на спасение был потерян, мы будем сражаться насмерть. И сгинем с боем, омрачив ликование зла.

— Прекрасные слова, миледи, — напомнил о себе Неунывающий.

— Сгинем с боем? — Котожрица приходила в себя. — Что за настрой тут у вас? Вы же позитив, или мы ошиблась крепостью?

— Победы вы не хотите? — согласился Все.

— Архивариус, каковы наши шансы выжить, учитывая только известные тебе данные о соотношении сил?

— Пип? Пуп-пип.

— Он говорит, что математически это микроскопическое число не выразить.