— Он целовал тебя? — вдруг произнес Север.

Должна ли я говорить? Есть ли вообще разница?

— Даже если так... — постаралась произнести я достаточно твёрдо, — ...это больше не твое дело, Северов?

Теперь каждое слово отдавалось в ушах ударом молотка. Словно гвозди забивая слова глубоко под кожу.

— Какой в этом смысл, — повторила я, — если сегодня утром ты сам был с Адель?

И внутри меня что-то снова сломалось. Потому что, когда я произнесла эти слова вслух, подтвердила сама себе — мне не показалось. То, что я видела утром — правда.

Глаза Северова потемнели, наполняясь сумраком ночи. Серебристую луну заслонили грозовые тучи. Черные.

— Мы расстались с Адель в день бала, — сказал он сухо и бесцветно. — И не сходились больше.

— Я видела сегодня.

— Я пытался поговорить, ты выключила телефон.

— Еще и в список заблокированных добавила. Так что можешь продолжать звонить — удачи.

Он устало запрокинул голову. Видимо, перенял мою привычку — чтобы не взорваться — досчитать до десяти. Глупец, он еще не знал, что не придумали такого числа, добравшись до которого становилось хоть сколько-нибудь легче.

— Даже не хочешь выслушать? — тихо произнес в темноту ночи.

— Нет.

— Жестоко.

— А по-другому не получается.

Вытолкнув из горла мигом потяжелевший воздух, я облокотилась на стенку и закрыла глаза. Смотреть на Севера сквозь застилающую пелену ненависти теперь было невыносимо. Мы не пара. Не друзья. И больше не враги. Теперь я не знала, кто мы друг другу.

— Диана, — от того, как он произнёс мое имя, из глаз едва не сорвались слезы.

Он обхватил мое лицо двумя руками, водя большими пальцами по щекам. Прикоснулся к кончикам моих губ, срывая с них вздох.

— Я обещаю, что докажу тебе, что не врал, Мушкетер.