Я вдруг почувствовала, как плачу, вспоминая каждое случайно сказанное им слово. Каждое завуалированное признание, которых за этот год скопилось столько, что не сосчитать. Как он злился ни с того, ни с сего, болтал какую-то нескладную чушь, оставаясь со мной один на один в машине, каждый раз отворачивался, стоило лишь сесть на колени Виктору.
Я закрыла глаза, вдруг понимая, чего больше всего боюсь. И к чему иду по собственной воле…
Я любила долгие разговоры по вечерам и тесные объятья. Переплетенные пальцы и руку на плече во время прогулки по улице. Я любила видеть, что нужна. Я любила, когда меня любят. И вдруг поняла, что все это время меня любил лишь один человек. По-настоящему. До безумия. Отдавая себя полностью.
И душа словно взорвалась изнутри. Любовь, которую я так долго искала, была совсем рядом. А я не замечала.
— Прости, — вернулся в комнату Виктор. — Иногда с ним сложно по-человечески разговаривать, — нахмурился он, говоря об отце.
Я подскочила, подошла к нему, взяла его такое знакомое лицо в ладони и прошептала:
— Забудь. Пожалуйста забудь все, что я только что наговорила.
Виктор замер, ошарашенно на меня гладя.
— Спасибо тебе за все. За то время, что мы были вместе. Что прикрыл меня от отца. Спасибо, Вик, но кажется… — я пыталась сдержать глупую улыбку. — Кажется, я должна быть не здесь.
Уже на пороге, обернулась, вспомнив:
— Да, а что ты хотел сказать?
Он сверкнул белоснежными зубами и, протянув мне ключ от их комнаты в академии, ответил:
— На этот раз, открой сама.
Впервые я по ступенькам бежала. Летела как ветер, совершенно наплевав на то, кто и что обо мне подумает.